– Дай-ка сюда, – осмелев, я взял со стола протез, и, закатав длинный рукав платья, пристроил его на место. Пока я держал ее руку и возился с ремешками, мне хватило времени, чтобы с жалостливым любопытством рассмотреть искалеченное предплечье. И знаете, что? Я плохо учился в университете и предпочитал тратить лекционное время на алкоголь и подружек. Но занятия по анатомии и физиологии у нас вела такая закаленная сука-профессорша, что прогуливать их было совершенно невозможно. Она – эта ученая сука – обогатила мой ментальный багаж массой ненужной информации, и, в частности, знанием о том, что глубокие рубцы полностью заживают в течение двух лет, а до этого момента их можно отличить по розоватому цвету. Культя Аси была совершенно белой и чистой, ровная кожа ничем не отличалась от той, что была выше до локтя, на ней можно даже было рассмотреть крохотные белесые волоски. Значит она и вправду ничего не помнит. С момента аварии прошло намного больше времени, чем она считала. Я еще не решил, как к этому относится, и какую разгадку произошедших событий следовало считать верной, но одно можно было сказать точно: никакого сначала напугавшего меня мистического флёра в этой странной истории не было. Все было печально, но сугубо рационально…
Еще мне пришлось, встав на колено, завязать ей шнурки на ботинках. Под конец Асе, видимо, надоело, что я ее тереблю тут и там, и куцую курточку с капюшоном она предпочла надеть без моей помощи. Я скептически оглядел ее:
– Это ты так собралась? Там нежарко… А в деревне вдобавок еще и мокро.
– Ну прости, – сердито сказала она. – Не успела обзавестись гардеробом.
– Слушай, так может, тебе деньги нужны? – спохватился я.
– Вот еще, – фыркнула она. – Я запасливая…
Ася заперла дверь на декоративный (иначе не скажешь) замок, и мы спустились по лестнице – она спереди, я за ней.
– Знаешь ли ты, – поинтересовался я, не найдя более подходящего момента, чтобы блеснуть эрудицией, – что по правилам этикета мужчина должен спускаться впереди женщины?
– Чтоб на жопу не пялился? – спросила она, не оборачиваясь.
– Ну почему же, – смутился я, застигнутый на месте преступления. – Чтобы на подол длинный не наступить. Наверное. Ну и вообще, чтобы поддержать, если женщина оступится…
За этой милой беседой мы вышли на улицу. Ася поежилась от сырости. Я, тоже получив шлепок мороси в лицо, поспешил поскорее усадить свою спутницу в машину и тронуться с места.
– А что п-потом?
– Когда – потом? – пробормотал я, выруливая между тесно припаркованными во дворе автомобилями.
– После похорон? Что ты делал?
– Ничего хорошего, – грустно пошутил я. – Ну, работу работал. Там же, в университете. Писателем вот стал – представляешь? Женился…
Она кивнула:
– Дети есть у вас?
– Нет, к счастью, – помотал я головой, внутренне содрогаясь от этого допроса. С другой стороны – мне так надоело врать, что уж лучше сейчас, сразу расставить все по местам… верно?
– Почему… к счастью? Не хочешь?
– Да надо бы, – промычал я. – С одной стороны. А с другой – что себя мучать, если душа не лежит? Она тоже пока не хочет. Она у меня типа чайлдфри.