А вот затем я увидел еще одно сумасшедшее сообщение, и опять с того же зловеще-дурацкого адреса. Отправлено ровно в полночь. Текст такой же сумбурный, что и раньше, но на этот раз инопланетяне, решившие вступить со мной в переписку, предварительно все же проштудировали учебник орфографии:
А что я ищу? – с крайним раздражением подумал я. Ненавижу подобные шутки. Я знаю, это все проклятые студенты. Эльдар же открыл мне глаза на то, как легко мой адрес может заполучить любой школьник. Я уже собирался отправить в ответ гневную отповедь, но одернул себя: на такие письма лучше вовсе не реагировать, чтобы у шутника прошел запал.
Для очистки совести я набрал номер Нины – узнать, как добралась, но она была недоступна – видно, уже вовсю носилась с молотком в руках по глухим таежным уголкам. Тогда с легкой душой я зашвырнул телефон в дальний угол – пусть потихоньку сдыхает там и не портит мне настроение, а сам решил поработать. Кому как, а для меня легкое похмелье – самое что ни на есть продуктивное творческое состояние.
Следующие три дня я почти не выходил из дома. По утрам писал, не отрываясь, страницу за страницей, небрежно обедал бутербродами, спал, писал еще чуть-чуть, дышал в перерывах воздухом на террасе. Вечерами пил вино, лениво смотрел телевизор (узнал, сколько у нас, представьте себе, происходит нового), читал ерунду в кресле под лампой, дремал, просыпался, залезал чуть ли не перед рассветом под одеяло, и в общем, был абсолютно доволен жизнью. Никто больше не писал мне пугающих писем, не беспокоил меня, даже телефон молчал. Мое одиночество нарушили только Петр Витальевич – с ним я разделался быстро: всучил пачку бумажек и вежливо выставил за дверь, не вступая в разговоры о погоде, и, уже в четверг, уборщица. Ее вторжение пережить оказалось сложнее, потому что она, ворча, битых два часа шаталась по дому, выметая шваброй из-под кресел оставленные Ниной конфетные обертки. Я забаррикадировался в кабинете и стойко продержался взаперти, несмотря на ее настойчивые попытки установить тотальный Ordnung6 и там.
После такого нашествия писать уже не хотелось, а может, дело было в том, что я уже потратил чертову кучу страниц – чуть ли не четыре десятка – на знакомство с героями, и теперь следовало собраться с духом и добавить, наконец, действия. Лучше всего (так я себя убеждал) сделать это на свежую голову. Кроме того, у меня закончилось вино, а значит появилась веская причина прервать сеанс затворничества и прогуляться.
И стоило мне натянуть ботинки и задержаться на секунду у двери, раздумывая, достаточно ли холодно на улице, чтобы напяливать шапку, как позвонила Эльза.
Признаюсь, далеко не сразу я решился ответить. Стоял, как дурень, а в голове крутились мысли: так… ну, допустим, телефон можно утопить в унитазе… не забыть вынуть аккумулятор… главное – достать и разрезать ножницами сим-карту… Да что со мной такое – совсем чертовы нервы расшатались!
– Да, Эля, здравствуй, – осторожно ответил я.
– Привет, Максик! – неожиданно звонко пропела она на том конце. – Как ты? Занят?
– Очень, – соврал я. – Но для тебя… всегда рад.
– Да прекрати, нечего мне льстить, – засмеялась она и затрещала: – Слушай, я тут разбирала чулан и нашла какие-то вещи, кажется твои. Представляешь, сколько они тут пылились? Хочешь посмотреть? Может, ценное что там есть?
– Какие вещи?..
– Ну, вещи, ерунда всякая – книги, тетради какие-то. Целая коробка, представляешь?
Я решительно не помнил, чтобы у Эли оставалось хоть что-то из моего имущества. Все, что я не успел рассовать по карманам во время своего приснопамятного бегства, полетело мне вслед с балкона.
– А ты уверена, что это моё?
– Ну а чьё еще-то? Я подумала сначала, что это Элика, потому что кто у нас дома еще может читать? Но это не его, я выяснила. А поскольку с твоих времен у меня в друзьях интеллигенции не было… – она хихикнула, – то это твоё без вариантов. Короче, хочешь, увидимся?
– Да, – внезапно согласился я, даже не успев толком осознать вопрос. – Конечно, давай… Мне заехать? Ты там же живешь?
– Ты всегда плохо думал обо мне, Максик, – притворно вздохнула она. – Ну конечно, я уже сто раз переехала в приличное место. Тебя так просто не пустят. Приезжай сейчас… давай на набережную. Там новый центр построили, знаешь? Встретишь меня с работы, и ко мне. Едешь?