— И что она сказала?

— Как вы думаете, что она сказала? Она сказала «да», звонил ещё какой-то мужчина. Это было в пятницу четвёртого марта, около девяти вечера. Потом она принялась долго и подробно объяснять, почему так хорошо запомнила эту дату и это время.

По голосу Саэки поначалу приняла его за человека средних лет, раскованного и вместе с тем учтивого. Но когда она спросила его, приходится ли он Кумэ другом, он засуетился и поспешил сообщить, что они были друзьями, но он долго жил за границей и только недавно узнал о смерти Кумэ, после чего сразу же повесил трубку. И вот когда он так засмущался, то, по её словам, сам того не замечая, сбивался на кюсюйский акцент.

— Стало быть, на этот раз акцент был кюсюйский, — заключил Сасаки, поглаживая свой двойной подбородок.

— Кюсюйский выговор очень похож на кансайский. Тому, кто обладает определённым талантом, совсем нетрудно одурачить несведущего человека по части акцента. Важно здесь как раз то, что всё это произошло вечером четвёртого марта.

— По-моему, в ночь убийства Мидори её сестра Аканэ что-то говорила об этом?

— Да. Она сказала, что ближе к вечеру четвёртого марта видела, как сестра шла по тропинке к дому своей ученицы, и окликнула её с проезжей части. Аканэ ещё заметила тогда, что за её сестрой следовал незнакомый мужчина в очках.

— Вот! То-то и оно.

— И даже более того. В середине дня пятого марта Юко Кумэ обнаружила у себя на пороге подброшенный кем-то журнал. И в тот же день около трёх в отель «Эмеральд вью» позвонил некто, интересовавшийся, когда Мидори будет играть на фортепьяно в следующий раз. Управляющий отеля подтвердил, что такой звонок имел место.

— Понятно. Из того, что вы говорите, становится очевидным, что с десятого по двенадцатое января включительно и позже, четвёртого и пятого марта, какой-то мужчина средних лет или, может быть, двое мужчин крутились вокруг Мидори и Юко, пытаясь что-то вынюхать.

— Я полагаю, оба раза это был один и тот же человек.

— Да. Допустим, он убил Мидори, но как Юко вписывается в эту картину?

— У меня есть предчувствие, что этот человек-невидимка предпримет новую попытку приблизиться к Юко.

— А зачем ему это?

— Пока не знаю. Поначалу я думал, что Юко попросила его убить Мидори. Но тогда зачем ему было расспрашивать у Умэдзаки о Мидори и Юко?

— Верно. А может, он хочет и Юко убить?

Это довольно беспочвенное предположение всё же встревожило Эду.

— Но какой у него мотив убивать обеих женщин? Нет, я не удивлюсь, если этот таинственный невидимка предпримет ещё одну попытку приблизиться к Юко, но я не думаю, что он попытается убить её.

— А может, он в неё влюблён? — усмехнувшись, предположил Сасаки и встал.