«Не бойся тех, кто остался позади… Надо проявить строгость, покончив со всем одним ударом… Будь тверд, это единственный способ спасения, я всей душой страдала и страдаю за тебя. Прости, но прошу тебя, ангел мой, не успокаивайся, держись твердо, только я хорошо знаю твой восхитительно добрый характер, на этот раз ты должен о нем забыть, только так ты одержишь победу над всеми… Бог благословил тебя короной, поставил на твое место, и ты должен уверенно исполнять свой долг, все уверенно делать, и Он не оставит того, кого благословил. Наш Друг день и ночь воссылает к небесам молитвы за тебя, и Бог их услышит. Восходит заря славы твоего царствования, говорит он [Распутин], и я ему абсолютно верю».

Она непрестанно призывала царя положиться на волю Божью, однако добавляла: «…не забывай причесываться перед любыми беседами и трудными решениями, гребешок [подарок Распутина] тебе поможет…»

Царица придавала большое значение всяческим амулетам и фетишам.

«Не забывай держать в руке образок и подольше чесать волосы Его гребнем перед министерскими заседаниями».

В другом письме она пишет: «…Мой образ с колокольчиком 1911 года помогает мне распознавать людей, сначала я не обращала особого внимания, не доверяла своему впечатлению, а теперь вижу, что образ и наш Друг помогают мне быстро разгадывать человеческие намерения. Колокольчик звонит, когда они недобрые, запрещая мне к ним приближаться…»

Когда Николай II под нажимом жены шел на какие-то непопулярные меры, она спешила высказать одобрение: «…Продолжай действовать энергично, мой милый, гони всех, покажи себя с сильной стороны, твердым, уверенным, чтоб они тебя не одолели. Пора им показать, кто ты такой, они все у тебя в руках, ты испробовал дружелюбие и доброту, и ничего не вышло, теперь продемонстрируй, напротив, волю государя…»

На следующий день: «Все они должны почувствовать железную руку и волю! Ты государь и правитель России, Господь Всемогущий поставил тебя на это место, и они должны склониться перед твоей мудростью, твердостью…»

В сентябре 1915 года, когда царь собрался отправить в отставку нескольких не понравившихся Распутину министров, царица писала: «…Я полностью верю словам нашего Друга, что слава твоего царствования будет расти, пока ты следуешь его решениям против общего мнения, и мы видим хорошие результаты. И далее проявляй полную силу и мудрость, станешь увереннее в себе, будешь меньше слушать чужие советы… Ты хозяин… они ничтожества, ты, один ты помазанник Божий… Все мои мысли о тебе, милый, а на этих гнусных министров, сопротивление которых меня бесит, Бог тебе поможет произвести впечатление своей твердостью, пониманием ситуации, серьезным неодобрением их поведения, которое в данный момент не что иное, как предательство…»

Министры были уволены, воля Распутина исполнена. Царица успокоилась на некоторое время: «Как приятно хотя бы временно не писать на прежнюю тему, не надоедать тебе такими делами».

Точно так же Распутин диктовал царице отношение к вопросам высшей военной политики: «…Наш Друг всегда против этой войны, он говорит, Балканы не стоят того, чтоб весь мир за них бился, Сербия всегда была неблагодарной, равно как и Болгария».

Советы Распутина касались даже чисто стратегических вопросов: «Сообщай мне новости всякий раз, когда есть возможность, я с волнением слежу за твоей поездкой [по линии фронта], знаю, что ты ничем не рискуешь, и напоминаю, что он говорил по поводу Риги». «Наш Друг, навестивший нас [императрицу и г-жу Вырубову] вчера вечером, когда ты прислал телеграмму, опасается, что если у нас не будет сильной армии, чтобы пройти через Румынию, нас могут с тыла поймать в западню… План хорош, твое намерение чуть позже послать гвардию в Бессарабию…»

Вскоре она пишет: «Дорогой мой ангел, я очень хотела бы задать тебе много-много вопросов, касающихся твоих планов относительно Румынии. Все это крайне интересует нашего Друга…»

Распутин не прекращал прямого вмешательства в военные операции: «…Теперь, чтобы не забыть, передаю тебе сообщение нашего Друга, ему нынче ночью было видение. Он просит тебя приказать продвинуться до Риги, говорит, это необходимо, иначе немцы за целую зиму так прочно обоснуются, что потребуются реки крови и бесконечные усилия, чтобы их выбить, тогда как сейчас они в замешательстве не заметят, что мы по пятам их преследуем. Он говорит, сейчас это самое главное, и серьезно умоляет тебя приказать нашим наступление. Он говорит, мы это можем, должны, и велит писать тебе немедленно…»

Наконец, старец требовал самых полных, секретнейших сведений о ситуации на фронте. «…Наш Друг все молится и думает о войне. Он говорит, что необходимо, чтобы мы ему тотчас же сообщали обо всем, как только происходит что-нибудь особенное, это было, когда она [г-жа Вырубова] рассказала ему о тумане. Он сделал выговор за то, что ему своевременно не сообщили, и говорит, что нам больше не помешают никакие туманы…»

После отставки премьер-министра Горемыкина (по причине преклонного возраста) преемника опять же подыскивал старец.

«…Наш Друг мне советовал обождать со стариком, пока он не повидается с дядей Хвостова в будущий четверг и не выяснит его мнение… В городе снова злобно рычат на старика Горемыкина, который в отчаянии… Завтра Григорий встретится со стариком Хвостовым, и я вечером, может быть, его увижу. Он хочет сообщить мне свое впечатление, достойный ли это преемник Горемыкина…»

Однако Хвостов не понравился, и Распутин решил поставить на пост премьер-министра Штюрмера. «Не знаю, любовь моя, но я снова думаю о Штюрмере, голова у него вполне надежная… Штюрмер какое-то время будет делать дело… Он сильно обязан Григорию, а это очень хорошо».

Нечего и добавлять, что Штюрмер получил назначение.

Война тем временем продолжалась, царь становился все покорнее, все меньше противился воле Распутина. В январе 1916 года он вернулся в столицу. Двух недель не прошло, как он утвердил все решения триумвирата – императрицы, Распутина и Вырубовой. Штюрмер был назначен, неугодные ставленнику Распутина митрополиту Питириму епископы удалены из Синода. Царица осведомлялась о самых секретных военных планах и осведомляла о них Распутина.

Впрочем, хитрый старый царедворец Штюрмер, придя к власти, начал освобождаться из-под гнета Распутина. Поэтому императрица написала царю, что «он давно не видел нашего Друга и потерял с ним контакт». Судьба нового премьера была решена. Принялись искать других кандидатов.