Я замираю. Тревога звенит во мне набатом.

— Неправда! Дайте флакон. Дайте, или я возьму сама, я знаю, где он стоит!

— Сидеть! — филиппинец властно удерживает меня. — Сейчас тебе дать флакон…

Он кивает визажистке и берет из ее рук знакомую бутылочку, издающую резкий запах. — На! И вата на! Ну, видеть? Не помогать.

Я настойчиво тру кожу ватным диском, обильно смоченным средством, на которое я так надеялась. Наконец, останавливаюсь, не видя результата. Я в каком-то ступоре.

— Зови коллега, звони, и тебе будет хорошо, — продолжает давить салонный администратор.

— Нет, коллега больше не обсуждается, — отвечаю, мучительно пытаясь не потерять самообладание.

— Твой выбор! — мужчина вальяжно раскидывается в кресле и закуривает сигару.

Он вообще никуда не торопится, в отличие от меня.

— Чем тогда это можно смыть?!

Снова качает головой, как китайский болванчик:

— Ничто после третий раз не помогай.

Смотрю на него, не понимая, словно все происходит не со мной.

— Но когда же, когда она побледнеет?!

— Это не китайский барахло, это хороший американский нано-краска.

— И все же… когда?

— По гарантия — двадцать.

— Двадцать дней?! — ужасаюсь я.

— Нет, нет! Двадцать лет.

Кажется, я потеряла сознание. Следующее, что осознаю — лежу в низком кресле, ноги точно из ваты.