Я, закутанная до глаз в зеленое парео поверх костюма, как восточная женщина, врываюсь в колор-студию.

— Помогите! Пожалуйста, помогите мне! — сдавленно выкрикиваю по-английски и скидываю покрывало.

Две визажистки в салоне переглядываются между собой.

— Вы должны меня помнить, — торопливо продолжаю, сбиваясь на русский. — Вот квитанция. Краска должна была уже сойти. У меня через три часа самолет. Домой.

Беспомощно оглядываюсь.

— Ну, что же вы сидите? Пожалуйста, скорее! Мне нужно только смыть краску. Сколько заплатить? — достаю кошелек, показываю доллары.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Одна сотрудница начинает говорить по мобильнику, другая, скорчив гримаску, указывает мне на дальнее кресло.

— Найн! Ноу! Нет! — кричу. — Мне нужно сейчас. Пожалуйста, сейчас! Вы понимаете?

Входит знакомый сотрудник, понимающий по-русски. Кидаюсь к нему.

— Сидеть, — указывает он на кресло. — Что ты хотеть?

Я начинаю объяснять. Он, не дослушав, кивает коллегам на входную дверь. Те поспешно запирают ее.

— Ты делать этот рисунок три раз? — мягко спрашивает мужчина.

— Да.

— Ага, вот твой красный листок. Читать, — он указывает ногтем текст напротив моей подписи.

— Я опаздываю на самолет!

— Если ты забывать, я читать и переводить за тебя. «Я в три раз прошу сделать мне тот рисунок. Я согласен, что рисунок будет стабилен долгий время». Это твой подпись?

Киваю, не понимая, к чему он ведет.

— Ты хотеть рисунок на долгий время. Мы сделать то, что ты хотеть.

— Но я думала, что он пропадет так же, как обычно, через два дня…