– Сарафанов! Я спрашиваю – всё собрал?

– Да, – вышел из ступора лесник. – Всё.

И вскрикнул раз, другой.

Ещё одно тело рухнуло на пол.

– Засветились вы, господин подпоручик, – сказал незнакомец. – Обузой стали.

Он ходил по комнате и бубнил негромко себе под нос.

– А вообще я на вас планы имел. Жаль.

Послушалось плескание, остро запахло керосином. Потом шаги протопали к выходу, со скрипом закрылась дверь в сени. Раздался стук, возня. Новые шаги.

Снова послышалось плескание, уже снаружи дома. Торопов приоткрыл крышку подпола: в комнате ничего не переменилось. Только вонь от керосина стояла такая, что голова кружилась. Выбравшись наружу, он, выставив вперёд руку с пистолетом, на коленях обогнул печку, и увидел два тела. Одно неподвижное, без признаков жизни – Краюхина, другое – Сарафанова, лежавшего в луже то ли крови, то ли разлитого керосина. Лесник сучил ногами и то ли стонал, то ли кашлял, выплёвывая новые порции крови. Снаружи раздался хлопок, загудело пламя. Дом стал медленно наполняться дымом. В окне замаячили сполохи пламени.

Учитель бросился к двери. Толкнул, надавил посильнее. Заперта!

Потемнело, дыма становилось всё больше. К окну! Только сейчас Торопов обрати внимание, на сколько маленьким оно было. Голову ещё высунешь, но вот выбраться через него – никак. Разве что на помощь позвать. Но там уже полыхало так, что улицы не было видно. Становилось всё жарче. Через щели под дверью потекла дымная дорожка.

Учитель согнулся над телом Краюхина, тронул пульс на шее.

– Остывает уже, – прерывистым голосом сказал Сарафанов. – А у меня сердце на два вершка выше, чем обычно. Медицинский феномен. Вот он и промазал.

Торопов метнулся к нему, упал на колени, еле сдерживая кашель.

– Ты-то как здесь? – спросил лесник. – Или мерещишься мне?

– Сарафанов, – зашептал учитель, хватая того за рубаху, мокрую от крови. – Сгорим ведь. Заживо сгорим! Как можно дверь открыть? Топор есть?

– Топор? – слабым голосом переспросил лесник. – Там в сенях, в ящике для инструментов…

Торопов с разгону врезался плечом в дверь. Та даже не шелохнулась.

– Снаружи подперта, – прокомментировал Сарафанов. – Хитрый зверюга.

Он привстал на локтях, попытался сесть, но со стоном снова опустился на пол в лужу собственной крови.