– На Безымянную? – спросил высокий.

– Ну да, – отозвался низенький.

Но Безымянной батареей нашим героям пришлось полюбоваться лишь издали: японские солдаты, расставленные цепью, не подпускали любопытных ни к орудиям, ни ко входам в казематы.

Приятелям довелось принять рассеянный вид «космополитов, эстетов и поклонников искусства», – созерцать залив поодаль. А простертая внизу водная нива была темна окраской в этот пасмурный час. Пена валов всплывала здесь и там, темный парус шаланды качался, отдаляясь медленно, но неуклонно – шаланда шла, по-видимому, к Янковскому.

В силу вышеупомянутых сторожевых цепей из японских солдат на одной из батарей бывшей Владивостокской крепости, – всем лицам, заинтригованным двумя убийствами, доводилось вновь обратиться к печати; на удивление дружно все, даже самые малограмотные и нигде не дипломированные обыватели Владивостока, сгрудились перед плакатами, что возле москательного отделения т. д. Кунста и Альберса, а также начали свирепую облаву на газетчиков, т. е. на подростков и на взрослых китайцев, торгующих в розницу произведениями периодической печати.

В редакциях гудело небывалое одушевление. Демоны репортажа (имена их незачем перечислять, ибо в каждой редакции имелся свой демон или демоненок), демоны репортажа строили сообща или в одиночку соображения о том, кто, что, как, почему…

В одном месте решили, что загадочные буквы Б. Б. обозначают инициалы имени и фамилии пишущего эти строки.

В другой редакции определенно решено было, что Б. Б. – это Б. Лобановский.

Циркулировала версия почитать Б. Б. за Б. Т. – псевдоним Б. И. Тугаринова, который в это время с мистическим видом скупал фабрикаты вр. хабаровского купца Ласькова в районе Мальцевского и цитировал на ходу Сольвея.

Однако все редакции пришли к единодушному решению, что на Безымянную батарею следует послать коллегию из специалистов не только по репортажу, но грамотных и в артиллерии.

Такая коллегия в составе М. Юинга и г. г. Клярена, Ноэля, Л. А. Сильницкого и младшего из Маркиных, – кажется, устроила пеший рейд на Безымянную батарею и выяснила.

И выяснила, что японское командование почему-то вдруг стало к Безымянной батарее неравнодушно очень. И даже весьма очень.

В газетах появилась нота, которую называли вербальной, а покойников тем временем похоронили.

Борис Бета.

(Во вторник будет II-ая глава, написанная А. Несмеловым).

В восемь часов вечера того дня, когда два бездельника в остроносых американских ботинках занимались дедукцией, к дому Коврова, на 5-ой Матросской, подошел молодой человек в сером летнем пальто и черной широкополой шляпе, надвинутой на самые брови.

Опасливо осмотревшись и убедившись, видимо, что он один, а завечеревшая улица ничем ему не угрожает, – молодой человек стукнул три раза в дверь.

Через минуту дверь осторожно приотворилась. В щель выглянуло старушечье лицо. Затем звякнула снятая предохранительная цепочка и старуха прошептала:

– Входи скорей.

Молодой человек очутился в темной маленькой прихожей. В страшном изнеможении он сел, покачнувшись, на сундук.