«Он начинает разваливаться. По-видимому, пополз фасад. Следующим будет этот кусок. Времени почти не осталось…»
Теперь приходилось продвигаться на ощупь, так как глаза буквально плавились от нестерпимого жара и едкий дым не позволял разомкнуть веки.
Она не столько увидела Елену, сколько ощутила ее присутствие каким-то шестым чувством.
Елена была завалена обломками штукатурки, покрыта сажей, пеплом и пылью, и весь этот погребальный холм подсвечивался чудовищным всепожирающим костром в дальнем конце коридора. Она лежала в какой-то необычной, детской позе, свернувшись калачиком и пригнув голову к груди. Для полноты картины ей оставалось только засунуть в рот большой палец. Было понятно, что так она пыталась хотя бы на время спрятаться от огня.
Беверли не стала тратить время на выяснение, жива Елена или нет. Вполне вероятно, что она опоздала. Тем не менее Уортон изо всех сил уцепилась за одежду Елены и потянула ее на себя. У нее в запасе оставались считаные секунды, может быть, этих секунд было даже меньше, чем она думала. И она тянула, тянула и тянула.
Через какое-то время она достигла двери спальни, через которую проникла в коридор, и, перетащив Елену в комнату, захлопнула за собой дверь. Потом вскочила на ноги, схватила со стола будильник и ударила им по оконному стеклу. Она колотила по стеклу до тех пор, пока в раме не остались торчать лишь самые упрямые осколки, намертво вросшие в старую окаменевшую замазку. Беверли высунулась наружу, и полотенце свалилось вниз. Казалось, за окном дыма было не меньше, чем в комнате, но дышать стало определенно легче. Глоток свежего воздуха не унял кашля, но значительно поубавил ее злость.
Вновь раздался оглушительный грохот, и опять дом качнуло.
Сделав еще один глубокий вдох, Беверли нырнула обратно в комнату. Она схватила Елену и потащила ее вокруг кровати к двери, выходившей на черную лестницу. Оказавшись на площадке, она спустилась на несколько ступенек, повернулась и принялась тянуть Елену за собой, стаскивая ее вниз.
В конце концов, словно протестуя против такого обращения, тело Елены стремительно покатилось по лестнице, увлекая за собой и Беверли. К счастью, это произошло, когда они уже были в самом низу.
«Давай, осталось немного».
Дом качнулся в третий раз, и Беверли в изнеможении повалилась на пол и откатилась к стене. У нее было такое чувство, будто она попала в кратер изрыгавшего лаву вулкана и его стены начали рушиться. Она коснулась рукой стены справа от себя – та оказалась не просто горячей, а раскаленной.
«Должно быть, по другую сторону огонь. Значит, он уже добрался и сюда».
Когда Беверли попыталась в очередной раз наклониться, чтобы подхватить Елену, спина отказалась ей подчиниться. Вдоль позвоночника пробежала острая боль, ударившая, словно копье, в правую ногу. Уортон стиснула зубы и медленно двинулась в сторону выхода. Боль и усталость продолжали делать все, чтобы помешать ей.
«Сколько еще?»
Она добралась до выбитой ею двери и перетащила Елену через невысокий, но очень некстати торчавший здесь приступок. Вдоль стены тянулся ряд окон, некоторые из них занимали пространство от потолка до пола. За ними полыхало пламя, его ослепительные языки, извиваясь, прорывались сквозь щели и разбитые стекла. Те стекла, которые не вылетели при взрыве, сейчас трескались и под напором огня лопались изнутри, рассыпаясь мириадами больших и малых осколков.
«Черт побери!»
Кухня в дальнем конце коридора теперь, скорее всего, тоже была в огне. Оставался единственный шанс выбраться – стеклянные двери в центре оранжереи. Но добраться до них было непросто – для этого требовалось миновать полосу огня, который с неимоверной быстротой захватывал эту сторону дома и оранжерею.
Она двигалась настолько быстро, насколько позволяли силы. В какой-то момент на ней загорелась одежда, и, бросив Елену, словно тяжелый мешок, она принялась лихорадочно сбивать пламя руками.
У двери ей снова пришлось остановиться. На этот раз ей повезло. Дверь оказалась запертой, но в замке торчал ключ. Она повернула его, отперла замок и снова подхватила Елену.
Потом Беверли долго тянула ее, едва переставляя ноги, с трудом увлекая за собой не подававшее признаков жизни тело. Она ползла по каменным плитам возле дома, по разбросанному взрывом и пожаром мусору; она ползла и ползла, пока не почувствовала под собой мокрую холодную траву.