- Я думал, ты умнее, - Айгер подошел к кровати и перевернул Юнию, как лиса перекатывает ежа вверх пузом. – Придется везти тебя связанную.
- Ненавижу тебя! – прошипела она, прищурившись по-кошачьи. – Всегда тебя ненавидела. Ты всегда был мне противен. Отвратителен!
Это было уже слишком. Сказать такое мужчине, для которого была первой любовью… Кого угодно пробьет насквозь. Айгер молча смотрел на нее, и только стиснутые челюсти и подрагивающие ноздри выдавали его чувства. Разобрать этот клубок на составляющие у меня вряд ли получилось бы.
- Спокойно, - шепнула я. – Может, она тебя и не любила, не знаю, но то, что ты был ей противен – это вранье. Трахалась она с тобой с превеликим удовольствием. Это я точно знаю, уж поверь.
Хоть аналогичного слова в языке Илары не было и я употребила его по-русски, смысл Айгер прекрасно понял и только хмыкнул в ответ.
- Глубоко сочувствую, - сказал он Юнии. – Ты вообще никого за всю жизнь не любила. И зачем она – такая жизнь, когда всех только ненавидишь?
- Может быть, и ни к чему, - она с трудом села, продолжая в упор смотреть на него. – Но она моя! Ты можешь меня казнить – это твое право. А я могу делать с собой то, что сочту нужным. Это – мое право. В том числе не отдавать добровольно свое тело твоей подстилке. Оно мое. Я в нем родилась и выросла. И то, что какая-то потаскуха по недоразумению в него попала и прожила девять месяцев, ничего не меняет.
- Закрой рот! – очень спокойно посоветовал Айгер. – Пока не пожалела о том, что на свет родилась.
- А что ты мне сделаешь? – Юниа нахально выпятила губу. – Ведь я вам с ней нужна целая и невредимая, разве нет? Не надейся.
- Посмотрим, - Айгер прищурился так же, как она. – Если надо будет везти тебя связанную и в мешке, повезу в мешке. И насчет твоего драгоценного тела тоже лучше заткнись. Йоргис вряд ли давал согласие, чтобы какой-то приблудный колдун воспользовался его телом. Я своим – тем более. Так что и твоего разрешения никто спрашивать не будет.
Брина слушала их диалог с глазами, как у совы. И с еще большим недоумением, чем утром в Верто.
Если б я могла, то сейчас разрыдалась бы. Потому что, слушая их, вдруг поняла – остро и безнадежно.
Ничего не будет.
Я подлетела к камину и по трубе выбралась на крышу. У меня не было сил петь. И я не хотела, чтобы Айгер слышал мои мысли.
Даже если мы найдем Борггрина и он окажется в состоянии нам помочь, все равно ничего не выйдет. Потому что я не смогу.
Как бы ни хотела я быть с Айгером. Как бы себя ни уговаривала. Что бы ни говорил он сам…
И ведь, вроде, все верно. Да, они с колдуном сделали то же самое с Йоргисом и собирались сделать с Айгером. Да, мы с ней обе умерли, но… от этого тело Юнии не стало принадлежать ей меньше. Она права, я попала в него по недоразумению. Какая-то загадочная воронка затащила меня в ее тело, как течение, когда мы обе оказались на грани смерти. И если бы все оставалось так, это бы меня нисколько не мучило. Так вышло – и это случилось не по моей воле.
Но поступить так же, как она?..
В подвале моего дома жил бомж Вася. Тихий, безобидный алкоголик. Между запоями – мастер на все руки. Помогал дворникам, чинил всем всё за еду, одежду или бутылочку. Пил в своем подвале, не буянил, никому глаза не мозолил. Когда-то жена выгнала его из квартиры. Возможно, с запойным Васей ей было некомфортно, а с новым сожителем очень даже замечательно. Возможно, Вася был самдураквиноват. Но я бы так не смогла. А сейчас вот чувствовала себя Васиной женой.
Выхода я не видела. Вернуть мне мое тело не удалось бы никакой разволшебной магии, его больше не было. Заполучить какое-то другое – но чье? Чужое мертвое не годилось, а живое – хрен редьки не слаще. Только Юнии – возможно! – или никакое.