Вэйвэй видит на ней знаки, похожие на татуировки, которые делают себе механики после каждого рейса. Но эти знаки выглядят иначе: тонкие линии, штрихи и символы, как на карте. Алексей тоже смотрит на них.
– Я чувствую тягу, – говорит Судзуки, и карта на его коже чуть-чуть меняется, словно сползает фокус фотокамеры. – А ты? – спрашивает он у Вэйвэй.
И она чувствует, еще как. Чувствует поезд и землю, землю и поезд, связанные между собой. Гудение в ее костях перерастает в рев.
– Он хочет ехать, – говорит Вэйвэй. – Хочет двигаться. – Она поворачивается к остальным. – И что нам мешает? Разве мы не сильнее их всех? – Она указывает на охранников и станцию «Бдение». – Мы гордимся нашим поездом, самым большим и мощным из когда-либо построенных. Что может остановить нас, если решим ехать?
– Нас могут остановить ворота, – говорит Алексей. – На полной скорости мы бы, возможно, прорвались, но сейчас это нереально.
Елена стучит пальцами по окну:
– А если ворота будут открыты?
Капитана находят именно там, где и предполагала Вэйвэй. В будке машиниста стены переливчатого зелено-голубого цвета пронизаны оранжевыми прожилками, в которых пульсируют волны жара. Сухие острые пальцы бледного лишайника окружают топку. Капитан сидит на скамейке кочегара, точно так же, как бывало тихими ночами в прежних рейсах, и смотрит на угли, словно ищет ответа в пламени. Но теперь угли холодны и безмолвны, а плечи капитана поникли под бременем неудач. Она даже не поднимает голову, когда входят Вэйвэй и ее спутники.
– Капитан?
Вэйвэй грызут сомнения, а Елена с восхищением разглядывает будку, мерцающие стены и слабое свечение углей в глубине топки. Вэйвэй принимает стойку смирно и излагает свой план, а потом капитан поднимает голову, оглядывается и встает, как будто очнувшись от сна.
– Правильно ли я поняла, что ты предлагаешь… – Она качает головой. – Даже если бы нам удалось уехать, мы бы изменили ход… всего. Это должны решать не мы.
– А кто?
«Теперь, когда Мария больше не притворяется другой женщиной, ее голос изменился», – думает Вэйвэй. Она оглядывается на Елену и спрашивает:
– А ты что думаешь?
– Я могу помочь, – отвечает Елена. – Могу открыть ворота. Знаю, как это сделать. Не забывай, что я была призраком гарнизона – наблюдала, изучала. Я дам вам время.
Ее глаза светятся непоколебимой решимостью, и Вэйвэй понимает, что изменилась не только Мария. В Елене тоже есть нечто новое. Она теперь более уверенная, более настоящая. Как будто сбросила с себя груз, сделав выбор.
– Я спрячусь за дождем, меня никто не заметит, – говорит она и оборачивается к Вэйвэй. – Ты ведь знаешь, что я могу. Пожалуйста, разрешите помочь вам.
Все смотрят на капитана. Алексей, Судзуки, Мария – все ждут приговора. Ее власть по-прежнему сильна. Морщины на лбу капитана углубляются. Она прислоняется к стене, как будто обращаясь к поезду с просьбой поддержать ее еще немного.
«Она больше не бросает вызов Запустенью», – думает Вэйвэй.
– Вы действительно готовы так рисковать ради нас? – спрашивает капитан Елену.