Стеклянный клинок словно поет в ее руке. До чего же просто будет это сделать! Какую мощь она ощущает в себе! Орудие правосудия…

Но вдруг появляется неуверенность. Здесь, среди ползущих лиан и диких зарослей папоротника, приходится делать трудный выбор.

Она разжимает ладонь и смотрит, как стеклянный клинок превращается в воду, как та стекает на пол.

– Думаю, вас обрадует то, что они испугались, – звучит голос рядом с ней.

Елена больше не облачена в вуаль из мотыльков, хотя плечи припудрены тончайшей золотистой пыльцой, а с волос сбегают струйки воды. «Она как будто сияет», – думает Мария и замечает в тени за ее спиной Вэйвэй и молодого механика.

– Я это уже поняла.

Мария опускает глаза и видит, как из пола появляются бледные усики и ползут, извиваясь, к Воронам, замирают на мгновение, будто принюхиваются, и движутся дальше. «Гифы, – думает Мария. – Так их называет Судзуки. Связывающие все воедино».

Вороны снова пытаются что-то сказать, но не могут произнести ни слова. Они не видят эти усики, вцепившиеся им в шею, бледные нити, уже обвившиеся вокруг ног. Звуки, которые издают консультанты, больше похожи на птичьи крики, чем на человеческую речь. Пальцы Воронов хрустят, сжимаясь; из-под ногтей прорастают побеги. Мария не в силах отвести взгляд. Она смотрит, как у них горло сводит судорога, как под кожей образуется плавный контур яйца, а затем яйцо появляется изо рта, голубовато-зеленое и пустое, и наконец крошится на зубах. Она смотрит, как сами Вороны разваливаются на части, и не может пошевелиться до тех пор, пока от консультантов Транссибирской компании не остается ничего, кроме кучки перьев, костей, сверкающих монет, ярких черных камешков и другого мусора, какой можно найти в давно покинутом гнезде.

Мария долго разглядывает эти кучки, а потом поворачивается к Елене:

– Это сделали вы?

Елена пожимает плечами, точь-в-точь как Вэйвэй, и Мария замечает, что взгляд стоящей в тени девушки из поездной команды прикован к останкам Воронов.

– Нет, Мария Антоновна, – отвечает Елена. – Мне это было не нужно. – И добавляет после паузы: – Как и вам.

Они поворачиваются к окну. Мария так давно не слышала этого шума, что не сразу осознала: пошел дождь.

Елена глядит в окно со странным выражением лица, и Мария думает: «Никакого притворства в ней теперь нет. Это ее настоящее лицо, счастливое и печальное одновременно».

Девушка прижимается к стеклу, как будто способна чувствовать дождь сквозь него, пить воду сквозь него. «Стеклом можно управлять, – говорил отец Марии. – Это застывшее время».

И Мария представляет, как все вокруг неудержимо превращается в воду. Представляет, как рушится Стена и Запустенье разливается все шире.

И эта картина наполняет Марию неописуемой радостью.