Сигнал проникновения. Раньше он раздавался только на учениях, но иногда, в самые худшие ночи, Вэйвэй просыпалась в полной уверенности, что слышала его. Настойчивые нестройные звоны, приказывающие команде развести пассажиров первого класса по каютам, а третьего – по койкам. Требующие затем собраться в столовой. «Но что же будет делать Елена? Вдруг она испугается?»

Многие из команды бледнеют, боятся, но притворяются спокойными; лишь Алексей выглядит хуже всех. Люди оглядываются на него, и он горбится. Хочется ободряюще сжать его руку, но Вэйвэй не может даже шевельнуться. Столько ужаса навалилось в одночасье, и силы воли хватает только на то, чтобы держаться на ногах.

В дверь вбегает картограф. Вэйвэй так редко видела Судзуки в этом рейсе, что само его появление шокирует. У него измученное лицо, как будто он не спал несколько суток.

Тревога утихает, и появляется капитан.

Толпа шевелится с явственным шумом. «Должно быть, многие из команды в первый раз с начала рейса видят капитана так близко», – понимает Вэйвэй. Но прежние раздражение и растерянность из-за слухов о ее болезни и слабости сменились чем-то другим – история о происшедшем снаружи разлетелась подобно сполохам Валентинова огня. Когда пересекали границу, Вэйвэй слышала рассказ поваренка о том, как капитан спасла Генри Грея из пасти великана, поборов чудовище голыми руками. Вот так и рождаются легенды.

И теперь капитан стоит перед подчиненными. Грозная и непреклонная. Люди вытягиваются в струнку, застегивают воротнички и опускают рукава. Вэйвэй пытается придать лицу бесстрастное выражение, но встречает взгляд капитана и опускает глаза. Алексей сжимает и разжимает кулаки.

Капитан дожидается, когда войдут последние опоздавшие.

– Прошу всех садиться, – говорит она.

И без вступления начинает рассказывать о том, что в поезде обнаружены жизненные формы неизвестного вида и происхождения. Ее голос спокоен. Она сильна и невозмутима, как всегда. Может показаться, будто ничего не изменилось, что порядок наконец-то восстановлен.

Вэйвэй вспоминает, что она видела, прикоснувшись к лишайнику, – видела капитана в ужасе, хотя любой из команды готов поклясться, что женщину, стоящую перед ними, не может устрашить ничто в целом свете.

Смысл сообщения доходит до команды, и по вагону волной прокатывается беспокойство, но капитан вскидывает руку, требуя тишины.

– И без слов понятно, что не стоит ни к чему прикасаться без крайней необходимости. Ремонтная бригада уже работает. Но мы должны сохранять бдительность. О любом беспорядке незамедлительно докладывайте лично мне. Начиная с этого момента каждому члену команды будут определены вагоны для патрулирования, чтобы любая часть поезда постоянно находилась под нашим наблюдением. Вводится протокол действий при проникновении.

Молчание сгущается. Этот протокол разрешает применять «исключительные меры», любые средства, необходимые для защиты поезда.

Капитан бросает взгляд в дальний угол вагона. Вэйвэй оборачивается и видит Воронов, почти слившихся с темнотой. Вокруг них осталось небольшое, но отчетливо различимое свободное пространство. Вэйвэй понимает, что они готовятся к самому худшему развитию событий, о котором никому даже думать не хочется. Двери опломбируют, поезд переместят на отдельную стоянку, подальше от глаз компании и благовоспитанных гостей Стены, где он медленно утонет в безмолвии. Старейшие члены команды уверяют, что в кабинете врача хранится особое лекарство – снадобье, облегчающее уход из жизни, как будто ты просто закрываешь глаза под падающим снегом. Однако на всех этого средства не хватит, только счастливчики смогут ускорить конец. Прочим же останется ждать, когда воздух сделается спертым до невозможности – как будто он закончился вообще.

Вэйвэй выбрасывает из головы эти мрачные мысли.

Наконец капитан отпускает команду, и Вэйвэй толкает локтем Алексея.