Они многозначительно переглядываются. Я чуть отстраняюсь от Фредли, и она убирает руку, до тех пор лежавшую у меня на плече.

— Вы разве не осмотрите дом?

Они снова переглядываются. Какой-то у них теперь горестный, что ли, вид; или нет, удрученный.

— Конечно-конечно, — приветливо говорит Фредли, — обязательно осмотрим.

В ее голосе снисходительные интонации, будто я ребенок, они мои няньки и я настаиваю, чтобы они осмотрели подвал, потому что там орудуют привидения.

Полицейские заходят в дом. Я жду, облокотившись на капот их машины. Непохоже, чтобы ожидалось подкрепление. Я жду и жду. Начинаю мерзнуть. Надо было, когда я улепетывала со всех ног, подзадержаться и надеть кроссовки. Ставлю одну ступню на другую, собираясь потом переменить ноги, чтобы они мерзли поровну. Время идет. Вижу, как та женщина из полиции, которая не Фредли, открывает и снова закрывает дверь на веранду. Я медленно пересекаю газон и захожу в прихожую.

Нахожу Фредли в гостиной. Ее коллега пока проверяет окна на втором этаже. Фредли протягивает мне пачку бумажек и фотографий и спрашивает:

— Эти?

Я смотрю.

— Да.

— Они все здесь?

Я пытаюсь вспомнить, что же у нас там было? Мы уже выкинули открытку из Будапешта от Маргрете…

— Никаких следов взлома, — говорит Фредли.

Я киваю. Мы окидываем взглядом кухню с магнитами на холодильнике. Я чувствую, что краснею — к лицу горячо приливает кровь. Как же я неслась: в халате, с воплями, босиком по грязи и слякоти… Из-за семи магнитиков на холодильнике.

Кто-то здесь побывал, я знаю, и в принципе нет никакой разницы, взяли ли компьютер Сигурда, обыскали все наши шкафы или сняли картинки с дверцы холодильника… Но как-то все это несерьезно. Бессмысленно, на первый взгляд. Ничего важного на дверце холодильника не висело. Впрочем, это на первый взгляд. Убивать Сигурда тоже кажется бессмысленным. Тут должна быть какая-то связь.

— Проверьте, не пропало ли что, — говорит Фредли. — Я имею в виду ценные бумаги, документы…

Она делает свое дело тщательно, в этом никаких сомнений, но особого энтузиазма не проявляет. Магниты на холодильнике. Это когда они расследуют убийство… Я наугад открываю разные ящики. Нахожу документы собственности на дом, налоговые декларации. В одном из ящиков сверху лежит деловой календарь Сигурда, это я его туда вчера положила. Аткинсон. В груди щемит. Я достаю календарь и прячу под полой халата. Руки у меня дрожат до сих пор.

Сделать глубокий вдох, начать сначала. Я стою в душе, греюсь под горячей струей. От жара мои промерзшие ноги покалывает и пощипывает. Спокойно. Расслабься. Смотри на вещи просто. Любой испугается, меня же вывели из равновесия: с тех пор как у меня убили мужа, ко мне в дом влезали два раза. Но у страха глаза велики. Страх обманывает твои органы чувств, взвинчивает градус рассуждений… Сделать глубокий вдох.

Сегодня ночью в мой дом снова влезли. С этим не поспоришь. Не Сигурд, теперь я это знаю. И знаю, что, когда я рванулась из дома, дверь была заперта. Я помню, как подбежала к ней, дернула; как проклинала то, что пришлось ее отпирать, ведь я боялась, что за мной по пятам гонится убийца. Пусть в доме никого не оказалось — просто это значит, что либо влезшие что-то взломали, либо — и это гораздо хуже — у них был ключ.

Мои ключи лежат у меня в сумке. Ключи Сигурда забрали полицейские. Связка запасных ключей есть у Маргрете. Это всё.