— Я пошла на метро и поехала в город. Вышла на «Майорстюа», погуляла там, потом поехала к Аннике в Нордстранд. У нее… Я рассказала ей, что случилось, и она отвезла меня в управление полиции заявить о пропаже Сигурда. А, вот еще: утром я позвонила в полицию, хотела заявить о его пропаже, а ваша сотрудница сказала мне, что лучше подождать с этим. Во всяком случае, пока не пройдет двадцать четыре часа.
— А потом?
— Потом мы вернулись в Нордстранд, и я заночевала у Анники.
— Это так, — говорит моя сестра. Она широко расставила ноги и сложила руки крест-накрест на груди, как делают охранники в форме и ботинках из кожи.
— Когда вы вернулись сюда?
— В воскресенье, ближе к вечеру. Днем побыла еще немного у Анники, потом поехала домой.
— О’кей.
Гюндерсен все еще раздумывает, барабанит пальцами по столешнице, и я, взглянув на Аннику, поворачиваюсь к нему.
— А что?
— Рутинный вопрос. Как там это было, с телефоном-то? Вы мне говорили вроде, что звонили ему?
— Да. Всё время, пока у него телефон не сел.
— Так, а когда это было?
— Я звонила ему в субботу утром. Когда Юлия была здесь. Тогда все звонки шли прямо на голосовую почту: гудки, гудки, а потом: «Абонент, которому вы звоните, недоступен»… что-то в этом духе.
Гюндерсен кивает.
— Видите ли, Сара, мы нашли телефон Сигурда.
— Да вы что? — Мы с Анникой не сводим с него глаз.
— Да, — спокойно говорит полицейский. — В саду валялся.
— Как? — говорю я. — Здесь? В нашем саду?
— Да. Фредли нашла его днем.
На мгновение воцаряется тишина. Я смотрю в окно — туман, смеркается — и вспоминаю, как звонила ему последний раз, из спальни, пока в гостиной топталась Юлия. Вспоминаю шаги на чердаке прошлой ночью, распахнутую входную дверь…