Ай, Володиа! Ай, молодэц! Ты слышал о Бакуриани? Вах, как мне приятно, что такие люди с севера, знают о моей Родине! Кунаком моим будишь! радуется Реваз.

День рождения, говоришь? А сколько тебе лет исполнилось? спрашиваю именинника.

Ме! на родном языке произносит Реваз и тут же поправляется: Да! Сегодня, 23 лэт!

Тогда, с меня небольшой подарок! Держи и владей! достаю один из своих "Люгеров", прибавляю к нему запасную обойму и вручаю Ревазу. А это тебе от меня, за кунака и за приглашение в гости! Из недр вещевого мешка извлекаю ещё один подарок. Перочинный ножик с красивыми накладками из красного дерева по бокам, с десятью разными лезвиями помимо основного, тоже передаю в руки именинника. А этот подарок, прими от меня, на долгую память!

Спасибо! отвечает боец. Реваз явно смущен и растерян, в глазах блеснуло пару слезинок, которые парень небрежно смахнул рукавом своей гимнастёрки, оставив среди сажи на щеках светлые разводы. Замечаю сквозь расстегнутый ворот тёмно-белые полоски морского тельника и флотский якорь на потускневшей бляхе поясного ремня. Володя, дорогой, живы будэм, обязателно жду тебя в гости! Обещай мне, что приедишь!

Даю слово! отвечаю.

Реваз, а вот тебе подарок от нас! Давай снимай свою каску и подставляй Громкий и Хворостов, которые были рядом и всё слышали, тоже решили парню что-то подарить. Здесь два раза по двадцать три! И наши поздравления! Живи братишка долго! Василий из своей каски стал пересыпать в каску именинника золотистые патроны от МР.

Семь футов тебе под килем! от себя поздравил парня Громкий.

Спасибо, братцы! Всэх, всэх у себя дома жду! После победы конэчно! несколько раз произносит счастливый Реваз.

Потом мы долго молчали, каждый думая о чём-то своём. А я вспоминал о славной "докторше", имя которой прекрасная Мария...

Глава 24. Назначение командира

Ближе к вечеру наш окопный народ стал собираться в кучки по несколько человек, чтобы попить горячего кипятку, чего-нибудь съесть из остатков НЗ или трофейных продуктов, за неспешной беседой выкурить одну на всех козью ножку с дерущей горло махрой. Без особых споров, сами выставили боевое охранение и назначили дежурных наблюдателей. У нас затишье, нарушаемое отдельными беспокоящими пулемётными очередями с той стороны - мол, не спать "иваны", мы здесь!

Наблюдаю за передним краем, готовый прикрыть огнём наших добытчиков и слушаю разговор бойцов, что расположились рядом:

... Сеня, а ты не бачив, ротный наш хде? Кто-то его видел, а? спрашивает чей то голос.

Нет больше ротного! На мину налез!

Когда?

Тогда, когда суда отступили! Осколками всего посекло. Ноги в сечку! Кхе! Сам себя стрельнул. Это значит, чтобы сразу! Кхе-кхе! Чтоб не мучиться! поясняет другой чей-то кашляющий голос.

Интересно, а жратву сюда доставляют? Вчера покормили малость, перед самим делом и всё! включается в разговор третий голос. Этот боец видимо не наш, не штрафной.

Вот и мне интересно знать, где наши "чмошники" потерялись?!? говорит, обращаясь ни к кому, боец роты Земцов, по возрасту мужичок в годах и явно к полтиннику.

А ты, парниша, помечтай ещё о чём-нибудь! Тут у нас самообслуживание! теперь он адресует слова тому бойцу, что первый спросил о еде и продолжает говорить: Кто же сюда рискнёт добраться, тем более с термосом каши на горбах. Старшина и повар с кухней от нас далече и пока приходить не собираются. Самим всё решать придётся.