Торгни направился к двери. Он уже успел взяться за ручку, когда Аксель его окликнул:
— Подожди.
Мрак в душе сжался от ехидной радости. Торгни оглянулся. Аксель встал. В его глазах горело чувство, которое по праву могло соперничать с силой, поработившей душу Торгни.
— Ты не оставляешь мне выбора. Я надеюсь, ты это понимаешь.
— Выбор есть всегда, Аксель, все упирается в приоритеты.
Аксель отвел взгляд. Он почти задыхался.
— Как ты себе это представляешь?
Глухой, почти неразличимый голос.
— Это мое дело. А ты просто устрой, чтобы сегодня вечером она осталась дома одна.
Торгни посмотрел на часы.
— Идите с женой в кино или еще куда-нибудь, и Герду отправь из дома. А я останусь у тебя в кабинете, пока вы не уйдете. И не забудь виски, которым ты собирался меня угостить.
— Мерзавец.
Торгни улыбнулся.
— Что ты чувствуешь, Аксель? Прислушайся к себе, что ты чувствуешь?
Аксель стоял наклонившись вперед, опираясь руками о столешницу. Тень того, кем он когда-то был. Месть Торгни уже свершилась. Осталось довести до конца задуманное.
Бесцветным голосом, медленно, останавливаясь после каждого слова, Аксель заговорил:
— Если когда-нибудь где-нибудь пройдет слух, что, кроме меня к «Тени» имеет отношение еще кто-нибудь, я лично привлеку тебя к ответу и расскажу обо всем, что ты здесь сегодня сделаешь. Если я упаду, я потяну тебя за собой. В остальном же я хочу, чтобы ты пообещал мне исчезнуть из моей жизни, и надеюсь, что скоро ты окажешься в аду, где тебе самое место.
Торгни опустился на незаправленную кровать. Тридцать лет он прожил в этой тьме. Ни разу, ни на день она его не отпустила. Как это могло случиться? Он не знал. Он заблудился во мраке. Тридцать лет он искал оправдания, но так и не нашел. Какое-то время ему удавалось притворяться. Он отполировал реальность и скользил по ней, стараясь не думать о своей вине. Но невидимые трещины постоянно напоминали о себе. Интересно, зло всегда присутствовало в нем как часть его натуры? Или оно появилось после того, как у него все отняли? Не оставив ему ничего, кроме жажды разрушения. Слишком поздно он понял, что отомстил не Акселю, а самому себе. То, на что он оказался способен, вызывало невыносимый стыд. Слова Рагнерфельдта оказались пророческими. Считая себя мерзавцем, Торгни и жил все эти годы как мерзавец. Если очень стараешься, то результат не замедлит себя ждать.
Торгни старался.
И ему удалось.