Что они пытались выяснить?

Лампы над головой вдруг показались мне похожими на светящиеся разгневанные кости. Они жужжали, точно насекомые. Звук становился все громче и громче. Когда я открыла блокнот, ситуация только ухудшилась.

Там была не моя медицинская история.

Не случайные записи, вовсе нет.

Не ответы на вопросы доктора Бегби.

Там была записка, и она гласила: Новый управляющий лагерем пытался выявить незарегистрированных желтых, оранжевых и красных. Твоя реакция означает, что ты не являешься зеленой. Если не сделаешь так, как я скажу, они убьют тебя завтра.

Пальцы задрожали. Чтобы дочитать, мне пришлось положить блокнот на колени.

Я могу забрать тебя отсюда. Перед сном прими две таблетки, что под этой запиской, но следи, чтобы СПП тебя не заметили. Если откажешься, не выдавай свою тайну. Пока ты остаешься в лагере, я не смогу тебя защитить. Уничтожь это.

В конце шла подпись: Друг, если пожелаешь.

Я перечитала записку еще раз, затем оторвала листок от металлической скобы и засунула в рот. На вкус он был как тот хлеб, который выдавали во время ланча.

Таблетки лежали в маленьком прозрачном пакетике, прикрепленном к моей настоящей медкарте. Доктор Бегби добавила сюда короткую запись: Номер 3285 ударилась головой о землю и потеряла сознание. Номер 3286 попала ей локтем по носу и сломала его. Возможно сотрясение мозга.

Мне хотелось поднять глаза, чтобы заглянуть в черный глазок камеры, но я не осмелилась этого сделать. Таблетки я затолкала в спортивный лифчик. Лагерные инспекторы выдали их нам, когда поняли, что пятнадцать сотен девочек не останутся на всю жизнь плоскими двенадцатилетними малышками. Я не понимала, что делаю, на самом деле не понимала. Сердце колотилось так быстро, что в какой-то миг мне перестало хватать воздуха.

Зачем доктор Бегби делает это для меня? Она знала, что я не зеленая, но наврала в отчете. Moжет, это уловка? Может, она хотела посмотреть, как я сама себя выдам?

Я спрятала лицо в ладонях. Пакетик с таблетками жег кожу.

…они убьют тебя завтра.

Зачем ждать? Почему бы не забрать меня потихоньку и не пристрелить прямо сейчас? Что они сделали с остальными желтыми, оранжевыми и красными? Убили из-за того, что те оказались слишком опасны?

Я слишком опасна.

Вот только пользоваться своими способностями я так и не научилась. Другие оранжевые могли отдавать команды или внушать мысли окружающим. Похожая сила была и у меня, но контролировать ее я не умела. Одна только боль, никакой пользы.

Мне удалось выяснить, что включается сила лишь в тот момент, когда я до кого-то дотрагиваюсь, а потом… это больше напоминало чтение мыслей, чем управление ими. Я ни разу не пыталась внушить человеку постороннюю мысль и, честно говоря, не имела никакого желания это делать. Каждое проникновение в чужой мозг, случайное или нет, оставляло в моей голове груду картинок и мыслей, слов и боли. Проходило много часов, прежде чем я приходила в себя.

Представьте, как чья-то рука проникает сквозь вашу грудную клетку, сквозь кости, кровь и внутренности и вцепляется в позвоночный столб. Теперь представьте, что вас начинают раскручивать с такой скоростью, что мир вертится и уходит из-под ног. Картина будет неполной, если в этот момент в голове у вас лишь собственные мысли, ну или туда случайно залетела чужая мыслишка. Подумайте о глубоком чувстве вины за то, что узнали чью-то самую страшную, самую темную тайну. И вот вы встречаетесь на следующее утро, делая вид, будто не знаете про то, как его/ее отец поднимал руку, и про розовое платье на пятый день рождения. Не знаете про фантазии о мальчике или девочке и о том, что это он/она убили соседского питомца ради забавы.