– Так, котятки, – раздался голос Эшли. – До выключения света десять минут. Чья сейчас очередь?

– Моя. Можно я продолжу с того места, где мы остановились? – Рейчел находилась в противоположном конце бокса, но писклявый голос звучал отчетливо.

Я представила себе ее выпученные глаза.

– Да, Рэйчел. Разве мы когда-то делали по-другому?

– Ну ладно… в общем… принцесса… Она сидела в башне и все еще грустила.

– Детка, – вклинилась Эшли, – либо ты сейчас же придумаешь что-нибудь пикантное, либо я надеру твою скучную задницу и слово перейдет кому-то другому.

– Ладно, – пискнула Рэйчел. Я выпрямилась, пытаясь разглядеть ее сквозь ряды коек. – Принцессу терзала жуткая боль – ужасная, ужасная боль…

– О боже! – воскликнула Эшли. – Следующий?

Мэйси попыталась подхватить оборванную нить повествования:

– Когда принцессу заперли в башне, она не могла думать ни о чем, кроме принца.

Конец истории я пропустила: слушать, когда веки наливаются свинцом, очень тяжело.

Если я и буду когда-нибудь с сожалением вспоминать о чем-то, что касается Термонда, так это об этом. Мгновения тишины, когда можно было говорить о запретных вещах.

Мы развлекали себя сами. У других есть прошлое, будущее, мечты, мы же придумывали себе истории самостоятельно.