От этих слов у Машки едва не пропал аппетит. Она как чувствовала, что эти две конфеты ей дорого встанут.
– О чем это ты? – осторожно спросила она.
– У меня есть план, – поделился сокровенным Цент.
– Какой план?
– Как нам проникнуть в логово плохих людей. Лобовая атака тут не подходит, их много, а нас всего полтора: я, очкарик полчеловека и ты, которая баба, а баба вовсе не человек. Не тягаться нам с ними в честном бою. Придется побеждать хитростью и коварством.
У Машки окончательно пропал аппетит, поскольку она начала догадываться, что и для нее в плане Цента припасена немалая роль. Так и оказалось. Более того, ее роль была ключевой. Это девушку отнюдь не обрадовало, а вот Владик с облегчением выдохнул – наконец-то кто-то другой отправляется на самый опасный рубеж. Не все же ему заниматься самоубийственным подневольным героизмом.
План, придуманный Центом, и впрямь был хитер. Этот план рождался в муках целый день, пока герой девяностых вел наблюдение за вражеским объектом и ведущей к нему дорогой. Вопреки ожиданиям, злодеи не сидели в своей цитадели, но активно выезжали наружу. Колонны и одиночные автомобили сновали туда-сюда, и только одному богу было известно, куда и зачем мотаются адепты Последнего ордена. Дважды над объектом поднимался вертолет и улетал по неведомым делам, и дважды возвращался. У Цента, уже записавшего на свой счет одну крылатую машину, рука так и тянулась к лопате, но он понимал, что всему свое время. Сейчас нужно было наблюдать, подмечать и планировать. Но когда настанет час зверской битвы, все злодеи пожалеют, что родились на белый свет. Цент заранее решил, что не будет щадить никого, даже беременных, кормящих матерей и грудных младенцев. Конечно, шанс столкнуться с таковыми на секретном объекте тайной секты воинствующих язычников был крайне мал, но следовало перестраховаться заранее, сразу решив, кого убивать, а кого нет, дабы не возникло колебаний в процессе.
– Машка, ешь конфеты, – приказал Цент. – Скоро начнет темнеть, злодеи поедут обратно в свое логово.
– И? – заранее предчувствуя ужасное, спросила девушка.
– И вот тогда-то ты и понадобишься.
Подготовка к спецоперации была очень странной. Цент придирчиво осмотрел Машку, и велел ей подтянуть юбку повыше, так, чтобы та лишь слегка прикрывала срам. Затем велел расстегнуть блузку. Посоветовал зачем-то причесаться и почиститься, чтобы выглядеть красиво. Машка все исполнила без возражений. Возражать Центу было суицидально – уж это-то она уяснила.
В итоге, после проведенной подготовки, Машка стала напоминать деревенскую проститутку, впервые вышедшею из провинциальных дебрей на обочину федеральной трассы. Цент придирчиво осмотрел ее со всех сторон и остался доволен результатом.
– Хорошо, – кивнул он. – В самый раз.
– Едут! – вывалившись из кустов, доложил дозорный Владик. – Одна машина. Они уже на повороте, сейчас будут здесь.
– Машка, твой выход, – порадовал девушку Цент. – Постарайся не ударить в грязь лицом. Помни, что на кону судьба всего человечества. Кто, если не мы?
– Можно было бы Владика женщиной нарядить, – проворчала Машка. Героиней ей, похоже, быть совсем не хотелось.
– Можно, – согласился Цент. – Я уверен, очкарик будет очаровательно смотреться в сарафане. И мы обязательно это сделаем. Но в другой раз. Есть у меня опасение, что на программиста они не клюнут.
Через секунду Машка уже стояла на обочине, всеми силами изображая сексуальность. Переигрывала безбожно, но Цент надеялся, что изголодавшаяся по женскому телу солдатня не станет оценивать самку по методике Станиславского. Опасался он за другое – как бы девку не пристрелили. Последний орден состоял из конченых злодеев, они могли. Остановить их был в состоянии только половой инстинкт. На него, родимого, возлагалась вся надежда.
В том, что его план гениален, Цент убедился вскоре, когда автомобиль резко затормозил в десяти метрах от излишне бодро виляющей бедрами Машки. Наружу выбрались двое в уже знакомой форме, третий, водитель, остался в салоне.
Держа оружие наготове, оба самца приблизились к Машке. Та явно оробела, но держалась молодцом. Из образа не вышла, более того, перестала излишне яростно крутить задом, будто ее за пятую точку кусали пчелы.