– Нам говорили, что человечество обречено, – разговорился пленник. – Будимир учил нас, что люди, отринув истинных богов, попали под власть богов тьмы – злобных и кошмарных существ из измерения хаоса и ужаса. Люди стали их марионетками, их слугами, их войском. Человечество превратилось в темную рать, ведущую этот мир к гибели. Нужно было срочно предпринять меры. У Будимира просто не было выбора.

– Все с тобой ясно, – кивнул головой Цент. – Ты плохой человек, я тебя раскусил. Владик, солнышко, сокруши ему мужское начало булыжником.

А в следующую секунду над зарослями разнесся жуткий крик, полный боли и тоски по навсегда утраченному сокровищу. Цент стремительно обернулся, и увидел пленника, что катался по земле, обхватив руками хозяйство, камень, валяющийся рядом с ним, и Владика с шальными глазами, у которого мощно тряслись руки.

– Ты что наделал? – ужаснулся Цент.

– Но ты же сам сказал….

– Да я его просто запугивал. Думал, у тебя ума хватит это понять.

Пленник дико визжал, извиваясь всем телом. Цент его, в принципе, понимал. У парня имелись на то очень веские основания.

– Прыщавый, ты просто маньяк! Что нам теперь делать? Он был нам нужен, чтобы пробраться на объект и всех убить.

– Захватим другую машину, – сгоряча предложил программист, ощущая запоздалое чувство вины. Теперь удивлялся, и как только рука поднялась? Ведь цивилизованный, гуманный, добрый и безобидный. Вот что делает с человеком постоянный контакт с извергом из девяностых. Даже самые кроткие звереют, превращаясь в кровожадных монстров. Это все окружающая бывшего рэкетира темная аура лихих девяностых, это она пробуждает в людях все самое низменное и порочное.

В общем, сам перед собой Владик вполне успешно оправдался, переложив всю вину в имевшем место быть акте насилия над разумной тварью на злобного спутника.

– Тупой ты как полено! – раскритиковал программиста Цент. – Когда эти не вернутся на базу, их, думаешь, искать не начнут? Да они тут всю округу перероют, в каждую норку сунутся, под каждый листик заглянут.

– Больно! – визжал пленник, продолжая интенсивно агонизировать.

Цент не мог спокойно наблюдать за страданиями, причиненными не им. Нужно было избавить бедолагу от мучений. Поигрывая лопатой, он приблизился к рыдающему пленнику и приготовился свершить акт милосердия.

– Что ты собираешься делать? – встревожился Владик.

– Добить его хочу. Тебя бы, членовредителя, самого заставить, но я сегодня добрый.

Когда пленник услышал, что его собираются прибить, он вскинул над собой руки и закричал сквозь слезы и боль:

– Не надо! Стойте! Все хорошо!

– Да где же хорошо-то? – усомнился Цент. – Жизнь, считай, поломана. Зачем она тебе такая? Только мука одна.

– Да я помучаюсь! Все со мной будет в порядке. Не надо меня убивать.

– Как-то ты меня не убедил. Разве что….