– Я готов, – прохрипел Владик, прекратив извергать из себя содержимое. Но стоило ему поднять взгляд и вновь увидеть обезглавленное тело в огромной луже крови, как из программиста опять хлынул могучий поток рвоты.

– И чего удивляться, что его в армию не взяли? – проворчал Цент. – Я удивляюсь, как ему права на машину выдали. Очкарик, ты мне всю спецоперацию хочешь сорвать?

– Я больше не буду, – пообещал Владик. Это было похоже на правду, потому что больше было и нечем. Владик и так выплеснул из себя больше, чем поместил.

– Оружие добудешь в бою, – сказал ему Цент. – А теперь вперед.

Следующий недруг встретился им нескоро – от блуждания по пустым мрачным коридорам Цент даже заскучал. Он-то настроился на кровавую баню, а тут тоска зеленая. Так что когда из-за поворота вырулил очередной лютый ворог, на этот раз без оружия и в белом больничном халате, Цент не оставил Машке ни единого шанса. Не издав ни звука, он рванулся вперед, и с разбега рубанул человека лопатой по лицу. Кровь брызнула на стену, неприятель захрипел и забился на полу в конвульсиях. Цент застыл над ним, огромный, страшный, окровавленный, с горящими безумным огнем глазами. Вскинул лопату, и перерубил злодею шею, как когда-то на даче перерубал медведок, когда те имели неосторожность попасться ему на глаза. За спиной, оскверняя момент триумфа, опять зазвучали звуки известного происхождения. Желудок Владика давно очистился, и теперь программист гавкал вхолостую. Одно слово – тошнот. Вид зверски растерзанных врагов радует глаз конкретного пацана, а у лохов иначе заведено. Они почему-то впадают в ужас, их тошнит, иные даже сознание теряют. Цент этого не понимал. Если уж и реагировать бурно, то на врагов живых, которые могут навредить, а мертвые враги – очам отрада. Впрочем, объяснять он этого не стал, прекрасно осознавать, что очкарик ничего не поймет, ибо безнадежен.

Впрочем, вытирая о тело покойного кровь со штыка лопаты, Цент подумал о том, что погорячился. Следовало взять языка и попытать с огоньком, дабы вызнать точное местонахождение главарей ОПГ Последний орден. Убивать всех подряд тоже интересно, но логика подсказывала, что если быстро и жестоко устранить руководство секты, рядовые бойцы вряд ли будут излишне яростно биться непонятно за что. Первым в списке смертников был верховный волхв Будимир, о котором рассказал зверски искалеченный программистом и гуманно добитый Центом водитель. Цент испытывал необъяснимое желание добраться до этого деятеля и ввергнуть его в бездонную пропасть адских страданий. Именно что бездонную, потому что в ту же пропасть выходец из лихих девяностых планировал ввергнуть еще множество лиц, и всем им там должно было хватить места.

Добыть языка оказалось непростым делом. Следующих трех недругов, которые встретились им на пути, Цент, не сдержавшись, зверски убил. Чтобы не поднимать шума, орудовал лопатой. Кровь лилась рекой, брызгала на стены, орошала героев. Цент оставлял за собой кровавый океан, и трупы на каждом шагу. Их давно бы заметили, но, к счастью, время было позднее, и большинство сотрудников уже покинули свои рабочие места. Заглядывая в многочисленные кабинеты, и видя там некую сложную аппаратуру, всякие там компьютеры, некие загадочные приборы, Цент начал подозревать, что здесь проводились какие-то зловещие исследования. Да и персонал был больше похож не на военных, а на ученых или медиков: в белых халатиках, через одного очкарики, сами щуплые, хилые, или наоборот – заплывшие салом. К счастью, моральный кодекс братка не запрещал истреблять гражданских лиц наравне с военными.

В конечном итоге им повело. В одном из кабинетов, куда Цент сунулся в надежде случайно наткнуться на продовольственный склад или хотя бы оружейную, был застукан на рабочем месте некий стахановец. В то время как все его коллеги или отдыхали от трудов в личных апартаментах или валялись в коридоре в лужах крови и кишок, этот что-то там разглядывал в микроскоп. Тип был так увлечен своим делом, что не услышал, как к нему тихонько подкралась смерть.

– Пардон три раза, – деликатно обозначил свое присутствие Цент.

Человек вздрогнул, оторвался от микроскопа и поднял голову. В то же мгновение в его голову врезался пудовый кулак.

– Владик, Машка, ну вы чего? – разозлился Цент, заметив, что соратники робко топчутся в глубоком тылу. – Я что, один все подвиги буду совершать? Идите сюда. Помогайте.

– Чем? – без особого энтузиазма спросила девушка.

– Если этот тип живой, поднимите его и привяжите к стулу. Желаю допросить.

Пока ассистенты возились с пленником, Цент, теша любопытство, заглянул в окуляр микроскопа. Голых баб, вопреки ожиданию, он там не увидел. Ничего другого тоже. Только какие-то непонятные кляксы, точечки, капельки. Это лишний раз укрепило Цента в мысли, что так называемые ученые являются обычными бездельниками, которые только и могут, что государственные деньги переводить. Коммерсанты в этом плане полезнее. Бизнес делают, деньги сами зарабатывают, а не клянчат из бюджета. И себя кормят, и рабочие места создают, и налоги платят, и крышу содержат. Полезные они существа, коммерсанты. Жаль, перевелись все.

В это время Машка и Владик с трудом взгромоздили на стул нокаутированного члена научного сообщества и связали ему руки зарядкой от телефона. Цент подошел и привел пленника в чувства – ухватил за нос и крутанул так, что под пальцами затрещали хрящи. Глаза ученого распахнулись, рот тоже, но крику не суждено было родиться – Цент сделала ему аборт черенком лопаты.

– Тихо! – прорычал изверг. – Один звук и ты труп.

– Кто вы такие? – зарыдал пленник. – Что вам нужно?

– Бабки где? – по привычке потребовал Цент.

– Кто?

– А, ну да. Сейчас не о том. Короче, говори, где прячется ваш Будимир?