– То, что не за награды, понятно. Но где так стараться научились? Ты, Владимир Лесков и Антип Верхотуров спасли цесаревича, меня и барона Корфа. А ты, можно сказать, государя наследника трижды спас. Первый раз – когда на палубу уронил, потом пароход увёл из-под обстрела, а затем собой закрыл от пули. Кстати, а почему капитана заставил пароход вперёд гнать на всех парах, а не реверс и задний ход дать?

«И чего отвечать? – задумался я. – Рассказать, что при проводке колонн, что в Афгане, что в Чечне и в других горячих точка всех водителей инструктировали до слёз: при нападении, если машина на ходу, водитель обязан на полной скорости покинуть зону поражения. И прорывались в основном вперёд».

– Я не знал, ваше высокопревосходительство, как много уйдёт времени, чтобы пароход после реверса машины назад пошёл, и куда он за это время доплывёт. Поэтому и указал капитану Самохвалову идти вперёд под защиту казаков, – терпя боль, вздохнул поглубже и продолжил: – Мне бы извиниться перед капитаном, ваше высокопревосходительство?!

– Не перед кем извиняться тебе, Тимофей. Убит Аркадий Зиновьевич. Когда пароход уже вошёл в пойму, успел дать команду в трубу на реверс машины, после чего ему пуля в висок прилетела. Матрос-рулевой рассказал.

Плечи князя как-то устало сгорбились. Вздохнув, его сиятельство перекрестился: «Упокой, Господи, душу раба Твоего новопреставленного Аркадия и остальных воинов, и прости им вся согрешения вольная и невольная и даруй им Царствие Небесное».

– Возвращаясь к вашему старанию и умениям, Тимофей. Твои казачата умело вели бой на пароходе и никого не потеряли во время него. Раненые не в счет. А в конвое из девяти атаманцев вместе с командиром только трое в живых остались. И если бы не вы, никого бы не защитили. Что скажешь, есаул? – Князь Барятинский развернулся всем телом к Вершинину.

На атаманца было больно смотреть. И так бледный, Вершинин побледнел ещё больше и как-то съежился в размерах.

– В Японии охрану государя наследника прое… здесь прое…

Дальше шёл непередаваемый армейский фольклор с применением флотских терминов. Если всё, что сказал его сиятельство, можно было бы перевести на русский литературный язык, то кратко получилось бы: «Не умеющие ничего лейб-атаманцы конвоя, которые родились в результате скрещения мутантов различных зоологических видов, не смогли обеспечить безопасность наследника российского престола. А всех их умений хватило только на то, чтобы бесславно погибнуть».

Закончив длительный и экспрессивный монолог, побагровевший князь глубоко вздохнул и уже спокойно продолжил:

– Ладно, есаул. Не обижайся. Нервы не выдержали. Жалко атаманцев. Но тебе не обидно, что считай мальчишки выполнили вашу службу?! Вот теперь думай, что будем докладывать его величеству. В Японии рикши, здесь казачата!!!

Его сиятельство вновь начал заводиться. Чтобы сбить этот накал, я спросил князя:

– Ваше высокопревосходительство, а как себя генерал-губернатор Корф чувствует?

– Хорошо. Старый воин ран не боится. Пуля, которую барон в плечо получил, сначала через Верхотурова Антипа насквозь прошла. Поэтому у генерал-губернатора больших повреждений нет, но кость задета. Из-за этого он так плохо на пароходе и выглядел. С Туром твоим тоже всё хорошо будет. Доктор Рамбах отличный хирург. Операцию сделал по высшему разряду.

– Это хорошо, – я довольно улыбнулся.

– Ладно. Смотрю, у тебя испарина выступила. Отдыхай. Завтра с цесаревичем к тебе зайдем перед отплытием.

С этими словами его сиятельство покинул комнату и дом, уводя с собой своё сопровождение.

– Ты как, Тимофей, живой? – спросила с улыбкой вошедшая в комнату Мария.

– Живой, Мария, живой. Когда пойдешь раненых проверять, попроси Ромку, чтобы он ко мне пришёл.

В этот день больше никто меня посещениями, кроме Ромки, не беспокоил. Следующим утром стандартные процедуры и ожидание цесаревича.