Митяй взял мою правую ладонь в свою лапищу и слегка с сочувствием сжал.

– А вторая полусотня, в которой был этот раненый варнак, через Амур у Зорихи переправилась, когда пароходы с цесаревичем и его свитой прошли. У них задача была напасть на станицу от Амура, а другие должны были атаковать со стороны леса, от твоего хутора. Вот такие пироги и крендели.

Было видно, что вахмистр хотел завернуть хорошую такую матерную конструкцию, но постеснялся знахарки.

– Мальки твои, которых расставили, как ты советовал, обе полусотни обнаружили и казаков вовремя предупредили, – продолжил Шохирев. – Улицы щитами да телегами с кольями перегородили. Из-за этих укрытий да из окон домов и отбились станичники.

Митяй задумался на несколько секунд, а потом продолжил:

– Честно говоря, из рассказов казаков складывается картина, что хунхузы особо не рвались поквитаться с нами, как ты предполагал. Получили в упор пару залпов и тут же разбежались. Будь ещё и моя полусотня в обороне станицы, мы бы эту банду в тонкий блин раскатали. Да и так из сотни восемнадцать варнаков с коней ссадили. Остальные быстро-быстро за Амур утекли. Преследовать их побоялись.

– А как не побояться, – перебила вахмистра Мария. – В станице почитай одни дети, казачки, отставники да старики остались. Младший твой десяток сильно, Тимофей, отличился. И предупредил, и половину варнаков они перебили. Преследовать рвались. Мишка Башуров кричал, что хунхузов на переправе ещё можно хорошо пощипать, а если те огрызнутся, то в станицу под защиту баррикад вернуться. Старики не пустили.

– И правильно сделали, что не пустили, – насупился Митяй. – Одно дело из-за укрытия стрелять, а другое дело врага преследовать, когда он в любой момент ответить может. Мальки, они и есть мальки.

– Мы такого же возраста были, когда лагерь Золотого Лю разгромили, – медленно произнёс я. – А потом помогли остаток его банды у истока реки Дактунак добить. А на переправе действительно можно было хунхузов проредить, чтобы больше не совались.

– Спорить не будем, Тимофей. Тем более, самое интересное я ещё не рассказал. – Шохирев выставил перед собой свою лопату-ладонь, призывая меня к молчанию.

– Лян Ксу рассказал, что когда банда вся собралась на посту после набега, их атаман со своими пятью офицерами, один из которых был ранен, собрались и уехали. После их отъезда один из бандитов сказал, что надо выбирать нового атамана и офицеров. В общем, где-то через два часа эта банда выбрала нового атамана и его ближников, потом забрала все продукты, что нашла на посту, и ушла вниз по Амуру.

Я посмотрел на хитро замолчавшего Митяя и спросил:

– Ещё что-то интересное Ксу рассказал?

– Под деревом, с которого варнак тебя подстрелил, винтовку его нашли. Подстрелили бандита, когда он с дерева слезал, вот и обронил. То ли Лис, то ли его сиятельство попал. Они оба стреляли. Но это неважно. Винтовка очень интересной оказалась. Если бы ты слышал, как его сиятельство выражался, когда ему её показали! Я столько много новых слов узнал!

– Что за винтовка? – спросил я.

– Охотничья винтовка Манлихера с телескопическим прицелом. Так, кажется, если правильно запомнил. Князь её так назвал.

«Значит, мне не показалось, когда прыгал, что блеснул не ствол, а оптика. – Мысли заметались в мозгу, плавя его. – Вот и снайпер появился. Получается из рассказа Митяя, основной целью был Николай… Зачем? Кому это надо было?»

Добила меня следующая фраза вахмистра.

– Ксу опознал эту винтовку и сказал, что ею был вооружён один из ближников атамана банды. При этом Лян не уверен, но ему показалось, что этот офицер-ближник был японцем, который пытался себя выдать за китайца.

«Всё, туши свет, сливай воду. Это сколько же версий теперь можно накрутить?» – подумал я в смятении, и на висках выступил обильный пот.