– Да?
– Хочу поблагодарить вас за день. Сплошное удовольствие.
– Мне тоже было очень приятно.
– Я уверен, что мы с вами еще встретимся.
– Зависит только от вас…
– До свидания!
– До свидания, месье Баретт.
Перед отключением ее голос прошептал мое имя, словно на выдохе.
«Я уверен, что мы еще встретимся». Я произнес эту фразу исключительно по привычке. Вынужденный встречаться с людьми, которых никогда не вижу во второй раз… Так и Катрин. Я знал, что в моей памяти она присоединится к череде незавершенных встреч, которыми полнится жизнь. Мне лично это неважно. В этот вечер, уезжая из Стокгольма, я вспоминал, что ты сказала мне однажды об этой фатальности пунктирных встреч. Тебя они утомляли. Приводили в отчаяние. Но не было ли это отчаяние, в конечном счете, одной из прелестей существования? Счастье «мельком» должно заставлять страдать, нет? Может, это и есть одно из лиц счастья?
Когда самолет начал снижаться над Нью-Йорком, то есть спустя восемь часов, я включил компьютер. В папке «Входящие» лежало письмо Катрин.
Месье Баретт,
Парижский номер телефона, который у меня оставался, больше не числится за Мишелем Костелло, но я смогла отыскать его следы благодаря Ордену архитекторов. Год назад Костелло вышел на пенсию и поселился в Экс-ан-Провансе, на юге Франции. Я только что ему позвонила. Мне ответила его жена.
Мишель Костелло скончался несколько недель назад от опухоли головного мозга.
Мне очень жаль.
С наилучшими пожеланиями,
Катрин Страндберг.
10
Света звезд не хватало, чтобы осветить тропинку. Эмма и Пьер шли медленно. Они прошли залитую гудроном дорожку, затем змеившуюся в основании мыса тропинку. Говорили тихо. У Пьера не было времени ответить на замечание Эммы насчет Интернета, но теперь он не хотел возвращаться к этой теме.
Они сели на большой камень над Голд Бич. Золотой пляж, как его окрестили генералы 6 июня. «Слишком красивое название для поля битвы», – подумала Эмма. Несколько секунд молчания, едва нарушавшегося шумом волн внизу, у их ног. Поцелуй, еще два.
– Почему я? – внезапно спросил Пьер.