– Есть, конечно. Но я думаю, это все же чуть-чуть другое. Он привык ко мне. Кроме того, я смотрю со стороны, а ему это может быть полезно. Мне сообщают кучу новостей, я встречаюсь с массой изобретателей и на развитие технологий зачастую смотрю прагматичнее, чем он…

– И всегда бутылка вина около кровати? Уж, наверное, не калифорнийское каберне!

Эмма промолчала – ревнивая ирония и намек во фразе и голосе Пьера ее скорее позабавили, чем вывели из себя. Как объяснить? Ее эпизодические отношения с Дэном Бареттом не похожи ни на что. Как бы претенциозно ни звучало, в первую очередь они были интеллектуальными партнерами. Кто, Пруст или Оскар Уайльд, сказал, что «дружба между мужчиной и женщиной возможна… особенно когда сопровождается легким физическим отвращением»? Разумеется, никакого отвращения к Дэну она никогда не испытывала, но с ним – да и ни с кем другим до сего дня – не ощущала страстного желания слиться в одно, которое порой возникает между двумя существами, когда их руки слегка соприкасаются или на секунду пересекаются взгляды.

Голд Бич остался позади. Эмма и Пьер вышли на щебеночную дорожку, проходившую по мысу и выводившую, если идти на юг, к деревне Лонг-сюр-Мер, а на север круто спускавшуюся к морю. Они дошли до пляжа по мокрой гальке и пересекли полосу белого песка, тянувшуюся среди камней. Луна отражалась в поблескивающем море. Справа, за утесом Манвье, виднелись темные цепи барж, двигающихся в гавань Арроманша.

– Надо было взять купальники, – пожалел Пьер.

– Можно купаться в белье, нет? – ответила Эмма, пожав плечами.

Она сняла джинсы и свитер. Удивляясь сам себе, он подождал секунду, прежде чем последовать ее примеру. Пьер смотрел на Эмму, а она тем временем направилась к воде: тонкая шея, округлые плечи, узкие ладони на конце длинных мускулистых рук. Не дожидаясь его, Эмма бросилась в воду.

– Ты идешь? – прокричала она.

В двадцати метрах от берега над водой торчал большой плоский камень. Эмма подплыла к нему, села, сложив ноги на краю, и скрестила руки.

– Ничего не напоминает? – спросила она, хлопая ресницами.

Пьер, только что добравшийся до камня, слишком узкого, чтобы на нем уместились двое, остановился, сбитый с толку. Госпожа Эмма Шеннон, президент компании «Беркинс и Шеннон», кокетничала с явным удовольствием…

– Нет.

– Ты никогда не бывал в Дании?

– Бывал.

– В Копенгагене?

– Да, и что?

– И не узнаешь датский фетиш?

Она вздохнула:

– Русалочка, Пьер, ну ты чего?

Эмма звонко рассмеялась. Пьер не смог сдержаться. Она наклонила к нему голову. Он подтянулся на руках и вылез из воды, к ее губам. Этот поцелуй будто затопил его. Пьер наклонил голову к ее животу, едва сдерживая дыхание, покрыл живот поцелуями. Эмма не шевелилась. Она сидела, опираясь на руки, на краю камня, и не видела ничего, кроме бескрайней вышивки звезд над собой. Был бы здесь Дэн, они бы, конечно, заспорили о причине происходящего – выброс эндорфинов? гипнотический транс? – но в этот момент ее мозг был не способен предложить хоть какой-нибудь аргумент.