Плечо к плечу Эмма и Пьер доплыли до берега. Он смотрел, как она делает все более длинные рывки брассом – от плеч отражался свет луны. Она бросила на него взгляд. Пьер увидел напряженные зеленые глаза – он никогда бы не смог представить, что эта женщина может так смотреть.

Они вытянулись рядом на холодном песке. Эмма слегка дрожала, он притянул ее к себе, сначала чтобы согреть, растирая спину. Затем движения стали медленнее. Кончиками пальцев, еле касаясь кожи, он провел вдоль ее позвоночника, начиная снизу и поднимаясь наверх, до затылка. Пьер почувствовал, как она выгибается, задрожав уже от желания. И он подумал в тот момент, что они нашли абсолютную гармонию, которая проявляется без слов, без знаков.

Они занялись любовью – Эмма наконец обрела реальное ощущения своего сна. Но наслаждение наяву было сильнее, обжигало больше, чем во сне.

Если бы было можно, Пьер предпочел бы остаться неподвижным, чтобы погрузиться в охватившее его чувство. Эмма скользнула пальцами в его еще влажные волосы, другой рукой исследовала его лицо, плечи, спину, словно боялась, что однажды их забудет. Безотчетно она стонала все сильнее. И внезапно он почувствовал, на краю бесконечного стона, как его затопила томительная беспредельность.

…Пьер лег рядом с Эммой и поднес к своим губам ее безвольную ладонь. Песчинки на ее лице подчеркивали темные круги под глазами.

– Ты похожа на панду, – прошептал он.

Она моргнула, не зная, рассмеяться или обидеться. Он добавил:

– Обожаю панд. Я хочу тебя еще сильнее, когда ты похожа на панду.

Они долго говорили, как будто пытались наверстать упущенное. Снова занимались любовью. Пьер навсегда запомнил: Эмма на коленях рядом с ним, улыбается. В это мгновение ему показалось, что ее тело – изгиб плеч, основание грудей, гладкий живот – самое прекрасное, что может быть на свете. Он желал Эмму всем своим существом – просто хотел на нее смотреть – новое и беспокойное ощущение.

У них с Кларой были свои привычки. Занятия любовью стали механическими – привычно, но без фантазии. В такие моменты жена проявляла нежность: много и с любовью говорила, и ему нравилось это. Такая любовь, внушающая уверенность, не выбивала у него почву из-под ног. Приятная гимнастика, во время которой он всегда четко сознавал, что делает. С Эммой все иначе: он был захвачен, пленен желанием, словно высшая сила диктовала ему свою волю.

Для Клары занятие любовью было серьезной вещью, которой она именно занималась. Она, казалось, получала удовольствие, но он иногда чувствовал, что ее радость как бы «цензурирована». Согласована. Управляема. Иногда даже немного вынужденна.

Эмма, казалось, не столь серьезно подходила к любви. Скорее она наслаждалась, смеясь. Провоцировала Пьера. Он обожал наблюдать, как Эмма смеется, но еще больше любил момент, когда она переставала смеяться, – в ее глазах сохранялся отсвет лукавства.

Солнце поднималось рано. Нужно возвращаться, иначе в отеле увидят, что они пришли вместе. Но Пьер не хотел уходить. Эмма тем временем пришла в себя и была уверена, что ее спутник уже задумался над последствиями их ночного приключения. А что дальше? Что ждет их? Что с Кларой, с Брэдом?

– Пьер, знаешь… – начала она, кусая губы.

– Да?

– Я хочу сказать…

– Что?

– Это первый и последний раз.

Он отнял руки, повернулся на живот, положил подбородок на руки и прошептал:

– Да…