Она отодвинулась на стуле, забеспокоившись.

– Да, конечно…

– В Версале? Вы там бывали?

– Да, дважды. Впервые, когда еще училась… Второй раз примерно два года назад, на конгрессе.

– А кто рассказал вам об отклонениях в парке?

Она сжала губы и опустила глаза. Явно знала больше, чем хотела рассказать.

– Познакомилась там с одним… ландшафтным дизайнером. Француз. Без ума от истории. И вообще очень страстный человек. Он опубликовал огромное исследование в каком-то журнале по дизайну садов.

– И что же? Какая у него теория?

Катрин отбросила вопрос одним взмахом руки. Казалось, она говорит: «Неважно, давайте сменим тему».

Она сказала или слишком много, или недостаточно. Почему она не хотела называть этого человека? Почему жалела? Они знакомы лучше, чем она хочет показать? По какому-то неблаговидному поводу?

– Что он рассказал вам, скажите? – продолжил я, делая вид, что не замечаю ее замешательства.

– А, ничего! Он был несколько… особенный. Всех экспертов Версаля положил на обе лопатки.

Необычный исследователь. Презираемый истеблишментом Версаля. Это мне кое о чем напомнило.

– У него не было степени по искусствам?

– Историческим памятникам, вы хотите сказать…

Катрин улыбнулась. Она знала, что, если ты хочешь проникнуть в круги экспертов в области истории во Франции, необходимо иметь звание главного архитектора исторических памятников.

– Нет, простой дизайнер парков, очевидно, – продолжила она, все еще сомневаясь. – Он доказал, что в семнадцатом веке на северном фасаде дворца существовала шестиугольная лестница. Никто ему не поверил… Но спустя несколько лет совершенно случайно нашли эту лестницу…

История с лестницей! Ну конечно. Бертран Леру, помнится, рассказывал мне об этом человеке. Его учитель, который нашел тринадцать «горбов».

– Понятно… Я тоже слышал эту историю! Ну и что? Эксперты поссорились из-за нескольких каменных блоков. Вот, знаете, люблю я исследователей. У меня в «Контролвэр» их сотни работают. Но суть истинного исследователя сводится к жалобам на то, что никто не понимает его гениальности…

– Несомненно, месье Баретт. Но этот отличался от других. Он был… Эйнштейном Версаля. Христофором Колумбом садов!