– Статуи Тюби или самого фонтана?

– И то и другое…

– Только не говорите, что озадачились…

– Да, совершенно верно, положением статуи…

Она звонко рассмеялась.

– Что же вы сразу мне не сказали! Вот, оказывается, что мучает вас с самого начала! Что ж, вы не первый. Пойдемте, я кое-что вам покажу.

Она сделала несколько шагов к стеллажу, стоящему чуть подальше, и взяла огромный фолиант, на обложке которого был изображен Версаль. Всего за несколько секунд она нашла, что искала: черно-белый рисунок скульптурной группы Встающего солнца, в центре которой был Аполлон. Сверху – фотография самой скульптуры. Группа, изображенная на рисунке, казалась более компактной, чем на фотографии.

– Вот, – сказала она, – это первоначальный рисунок Лебрюна. А на фотографии – скульптура Тюби. Посмотрите, месье Баретт, как замечательно сработал скульптор! Он добавил к начальному рисунку детали, но ничем этого не выдал. Поставил Амура на ноги, а вокруг него, в бассейне, тритоны и киты!

Катрин опять воодушевилась. Со своего места я мог отлично разглядеть рисунок, но не видел ни малейшего указания на то, должны ли были статуи сначала смотреть на замок или от него, к деревне. Заднего вида тоже не было. Катрин смотрела на меня.

– Если вы сможете понять, в каком направлении должна была двигаться колесница, что ж, вы сильны… вы видите вещи, которых никто никогда не замечал! Значит, правда, что вы провидец, месье Баретт!

Еле уловимый оттенок иронии, который послышался в ее голосе, раздражал. Она брала надо мной верх, так как была осведомлена в чем-то лучше меня. И, как все красивые женщины, знающие о своей красоте, считала, что находится на уже завоеванной территории. Я понял, что ничего нового больше не узнаю, и решил закончить визит.

– Мадам Страндберг, благодарю за прием. Не буду вас больше задерживать. Через два часа вылетает самолет. Вы не могли бы вызвать мне такси?

Катрин бросила взгляд на часы.

– Месье Баретт! Вы не поедете прямо сейчас! Нет ничего тоскливее, чем ждать в аэропорту. Даже в VIP-залах. Я вызову такси через полчаса. Сегодня в Стокгольме свободное движение. Давайте выпьем кофе, что скажете? На соседней улице очень симпатичный бар.

Ее смелость удивила меня. Обычно люди ведут себя со мной или униженно, или почтительно. Но времени среагировать у меня не было. Она уже накинула мне на плечи свой шарф и застегнула свою огромную красную пуховую куртку. Показала, в какой стороне выход. Детская радость проказницы сверкала в ее ясных глазах. Она была похожа на большую Красную Шапочку. Я прекрасно знал, что оттолкну ее часом позже, но внезапно мне очень захотелось пойти за ней.

– Литературное кафе. Отсюда метров пятьдесят. Вот увидите, очень милая атмосфера.

…Мы вошли в кафе и сели под книжными полками в старом зале, стены которого были уставлены книжками и фотографиями с подписями великих писателей. Катрин выглядела свежей и привлекательной. На моей карточке значилось, что она написала докторскую диссертацию о персонажах сказок братьев Гримм. Я завел разговор об этом. Дал ей рассказать о ее теории, о которой ничего сейчас не помню, кроме движения ее губ – небольших волн, медленных и любящих порезвиться. Потом я резко перебил ее, сказав, что моя персональная специальность – портить красивые истории. Уже несколько лет моя любимая игра с Кевином по вечерам – придумывать технологические приспособления, которые развенчивают истории с феями. Например, Мальчику-с-пальчику мы давали GPS, чтобы он нашел нужную дорогу, а семи нянькам – сотовый, чтобы они предупредили прекрасного принца…

– А почему вы так интересуетесь Версалем? – внезапно спросила она, очевидно, желая сменить тему.

У меня не было ни времени, ни желания все ей объяснять. Тем не менее я коротко упомянул Бертрана Леру, его теорию «исправленного» замка и знаменитые «горбы». Когда я произнес это слово по-французски, она вздрогнула. Она явно знала, о чем я говорю.

– Вы знаете, что такое эти «горбы»?