— Дим, кто там?
— Па-а-ап?
Я втянула воздух сквозь зубы; комната завертелась, пол пошатнулся.
— Молодежь, вы чего так поздно в гости? — Мама, заворачиваясь в домашний халат, показалась в коридоре. За ее спиной в приоткрытую дверь выглядывал Егор — лохматый, взъерошенный и хмурый. — И почему на пороге застыли? Проходите.
Приветливая улыбка мамы медленно превращалась в гримасу растерянности. Я в очередной раз крепко обняла папу, а затем сорвалась к маме. Она пахла клубникой и кондиционером для белья. В отличие от папы сразу обхватила мое лицо и, как-то мигом постарев из-за испуга, воскликнула:
— Анечка! Доченька, что случилось? — Мягкий голос ласкал слух, поднимал горячую волну в груди. Я крепко взяла родные руки и, заливаясь слезами, поочередно целовала ладони. Только сейчас убедилась, что выросла, но изменилось не так много — я просто стала взрослым ребенком. — Господи, да что же ты молчишь?! Анюта, скажи, что стряслось?
Я покачала головой и бросилась к Егору. Он уже вышел из комнаты и теперь настороженно следил за происходящим. От меня отступил, но безропотно позволил обнять себя. Какой же он высокий. Тощий, но уже такой высокий.
— Ну ты чего, Анька? — как-то скованно спросил он. Растерялся… Я отстранилась и глянула на него. Курносый, с глубоко посаженными темными глазами, разлет бровей отцовский, а вот губы мамины. Он неловко погладил меня по плечу и очень тихо упрекнул: — Ань, ты родителей пугаешь.
И я, наконец-то, смогла с улыбкой выдавить из себя:
— Извини.
Он пожал плечами, ногу в колене подогнул и завел за вторую.
— Да ладно. Просто… — И снова растерялся; взгляд опустил, пряча собственное беспокойство.
Я повернулась и вытерла слезы со щек. Я дома…
— Господи, Анька! А с рукой что сделала?
— Евгений, выйдем поговорить.
— Пипец…
Я дома. Духи Фадрагоса, я дома!
Квартира наполнилась суетой. Мама выдала мне мою старую пижаму, заставила переодеться, помогла смыть косметику, будто с ранкой на одном пальце я лишилась сразу двух рук. Потом отвела на кухню и, пока Егор заваривал нам с Женей чай, хлопотала над моей рукой. Она причитала и причитала, но так ласково, что вызывала лишь улыбку. Позже на кухню пришли мужчины и хотели поговорить со мной, но мама настояла отложить все разговоры до утра, а сейчас оставить меня в покое. Женя к чаю не притронулся, а от предложения родителей остаться на ночь отказался. Часы на холодильнике показывали три часа, когда папа объявил, что пора спать.
Мама хотела постелить мне в зале, но я, осознавая, как это глупо звучит, попросилась к ней.
— Анечка, да что же случилось? Ты мне расскажешь утром?