— Формально, — Анна чуть заметно морщится. — Я — регент.

— Регент? Постой, я ничего не понимаю, — Константин придвигается ближе, как будто бы именно расстояние между ними мешает полноте понимания. — Ты ведь ближайшая наследница князя. Или… Или тебе не позволили принять правление потому, что формально ты — дочь островитянки? Но они не имели права! Ты ведь де Сарде. Не важно, что не по рождению: приёмные дети наследуют все титулы и привилегии наравне с законнорождёнными! Как они посмели?!

— Нет-нет, дело вовсе не в этом, — Анна примирительно вскидывает руку, останавливая волну его негодования. — Просто… Я не хотела этого.

— Тебе ли не знать, моя дорогая, как мало высший свет учитывает наши желания, — его губы против воли трогает горькая усмешка. — Но в этом случае я понимаю ещё меньше. Если ты регент, то кто законный правитель?

— Ты.

— Это такая шутка? Смешно.

— Совсем нет, — Анна вздыхает, рассеянным взглядом провожая коснувшееся горизонта солнце. — Твою… гибель могла подтвердить только я. Но когда я… когда меня нашли, тебя не было рядом. Я… — она тяжело сглатывает, словно слова способны доставлять физическую боль. — Кажется, я отключилась на какое-то время. Мне было очень… Я не видела, что произошло. Думала — Хранители Тысячеликого забрали тебя. Доверенным друзьям я рассказала всё как есть. Для остальных — ты пропал без вести на острове. Ни у Телемы, ни у Альянса не было достаточных доказательств, чтобы сообщить Содружеству иную версию. По закону должно пройти не меньше года, прежде чем право наследования сможет перейти к кому-то ещё.

Вот как. Значит, безрассудная островитянка Кера оказала медвежью услугу не только своему мёртвому королю, но и всей Серене, оставив её в подвешенном состоянии.

— Экая жалость, — медленно тянет Константин. — Значит, меня даже никто не оплакивал? Это даже как-то обидно.

— Пожалуйста, не думай, что я поступила так, чтобы прикрыть себя и не отвечать за содеянное, — её губы вновь горько вздрагивают. — Я была готова ответить. Тысячу раз готова. Я скрыла правду лишь потому, что на континенте, для тех, кто не был здесь, кто не видел того, что здесь происходило, правда звучала бы слишком невероятно. И потому что… Мне было слишком больно. Признать, что тебя больше нет, что ты не вернёшься, что больше никогда… Глупость, знаю. Слабость и малодушие. Просто спрятала голову в песок. Это ведь ничего не изменило.

— И никакая это не глупость, — он ласково гладит её запястье, а сердце сжимается от переполняющих его боли и нежности: ни за что, ни за что, ни за что он больше не допустит, чтобы ей было так больно! — Ну и? — он позволяет себе преувеличенно лёгкую улыбку: — Каково вам быть главой всея Содружества, Ваша Светлость княгиня да Сарде? — он подначивающе щурится. — Справляетесь?

— Приходится.

— А кто же занимается правлением сейчас, в твоё отсутствие?

— За право стать моим заместителем едва ли не случилось массовой драки, — Анна скептически фыркает. — Я назначила сразу двоих: господина Стокера и леди де Трувьель.

— Они же ненавидят друг друга! — смеётся Константин. — Их дома враждуют больше трёх десятков лет. Ты именно поэтому их выбрала? Чтобы следили друг за дружкой почище, чем ревнивые супруги? Никогда не сомневался, что ты просто умница. Так значит, ты бросила этот дивный рассадник склочников и подхалимов ради того, чтобы вновь умчаться на этот остров оживших кошмаров?

— Да было бы, что бросать…

— Не скромничай, моя дорогая: у тебя всегда отлично получалось распутывать эти клубки интриг как головоломки. Так значит, вот к чему столько охраны? Удивлён, что не больше. Удивлён, что не увидел знакомых лиц. Где капитан Васко? Это он привёз тебя сюда?

— Нет. Его не было в Серене, когда я отплывала.

— Ну, надеюсь, новый капитан был с тобой столь же учтив. А Курт? Неужели ты не взяла с собой даже нашего бравого Курта?

Анна качает головой: