Яга прилетела в ступе на следующее утро. Осмотрела Кира и начала хохотать.

– Ну, огонь-девка! Вся в меня в молодости! Правда? – она коварно повернулась к Катерине.

– Нет! Во-первых, вы и сейчас очень даже хороши! А во вторых, она вам и в подмётки не годится! – сходу ответила натренированная общением с Ягой Катерина, которая ради Кира запросто могла и дальше любые комплименты плести.

– Вот люблю Катюшу! Уважила меня! Вот ради тебя только и скажу. Его расколдовать-то просто. Если… У него сколько сестёр?

– Нет у него сестёр, – пожал плечами Степан. – Он один у родителей.

– Ну, тогда он в коре будет. Главное, на землю не ставьте, если корни пустит, тогда всё, полностью одеревенеет. Если бы сестра была, то проще простого. Росой утренней его умыть, утиральником, сестрой специально для него, да с молитвой вытканным, утереть. И всёго-то… А так… – Яга развела руками и удалилась в избу, откуда послышалась замысловатая ругань по поводу молодых неумёх, которые тута всё поперепутали и запачкали.

На Кира и смотреть было страшно. Его тут же с земли забрали и перенесли в Дуб. А он закрыл глаза и боялся их открывать. И смотрят с ужасом и сочувствием и помочь ничем не могут!

Утром он услышал какой-то шум, приоткрыл глаза и удивился. В горнице стоял ткацкий станок. А за ним Катерина что-то делала. Шипела на себя, ругалась пока приспосабливалась к станку и всё время слёзы вытирала. А потом посерьёзнела и начала ткать, только руки мелькают, да губы шевелятся.

– Кир, мы тут решили попробовать, – Степан подошел к нему. – Да, она шестиюродная, но это же Лукоморье! Они тут вроде даже такое родство признают. Может, и сработает.

Катерину ткать научила Златка. Но, ткачихой Катя была неопытной, поэтому провозилась долго. Только на четвёртый день она закончила. И утиральник-полотенце вышел небольшой, но Баюн утверждал, что если он вообще подействует, то размер полотна не имеет значения.

Кир всё чаще глаза закрывал. Он сам не верил, что это может помочь, а смотреть не было сил. Катька, конечно, старается, спасибо ей, но лучше бы уж оставили бы его на земле и пусть бы одеревенел!

Катерина почти не спала всё это время. А когда утиральник выткала, ушла как только начало светать и собрала росу.

– Кир. Посмотри на меня! Пожалуйста! – Катерина умыла его росой, и промокнула тонкую кору полотенцем-утиральником. Кир глянул на неё и устало закрыл глаза.

– Конечно, это и не могло подействовать… Что там, шестиюродная сестра, это и не сестра вовсе, -подумал он и вдруг почувствовал, что у него подогнулись колени, он начал падать на пол.

На глухой стук и крик Кира примчались все. Катька, оказывается, никого не стала предупреждать, что будет пробовать. И теперь все сначала ошеломлённо смотрели на Кира, настоящего Кира, лежащего на полу. Он потирал бок одной рукой, а вторую потрясённо рассматривал. – Настоящая! Получилось? Катька? Получилось!!! – заорал он.

Катерина спала после этого сутки. На ткацкий станок больше и смотреть не могла, и Кот, доставший его из каких-то дальних кладовых, благополучно убрал станок обратно. А когда она уже полностью придя в себя, и даже пройдя придирчивый контроль от Жаруси, вышла в горницу в узорчатом алом сарафане, первый кого она увидела был Степан. Громко требовавший ему объяснить, почему тут уже все, можно сказать, родственники, а он один, совсем один!

– Слушай, а давай мы тебя сделаем князем каким-нибудь, Волк тебя натаскает, и обручим тебя с Катькой! Я даже твои тапочки переживу в своей семье, – великодушно предложил щедрый Кир, и увернулся от котовой подушки, прилетевшей от Степана. – Нет, а что? Будешь шурином. Да?

– Проще уж вам побрататься. И подставлять Степана не надо, – отмахнулась Катерина от шалопаев.

Мальчишки переглянулись и глубоко задумались. Волк, наблюдая за их размышлениями, намекнул Баюну, что надо бы мальчикам объяснить, что побратимство вещь очень серьёзная. Очень! И этим не шутят! А сам покосился на Катерину. Как же она тогда решилась? И ведь она-то отлично понимала, что это серьёзно и навсегда. Волк это знал точно!