По нашему замыслу, шестиметровая фигура вождя должна была спускаться по широким гранитным ступеням к народу. По тем временам решение это было не очень обычным, но как раз оно-то чуть было и не загубило всю нашу работу.

Во время обсуждения проекта с руководством и общественностью города самый главный начальник сказал примерно следующее:

— Так изображать вождя нельзя. Вождь должен стоять, вытянув руку и указывая вперед, где маячит светлое будущее. — И он принял позу, достаточно похожую на широко известное изображение.

Естественно, что все выступавшие следом горячо поддержали главного, углубляя и развивая его мысли, и только местный министр культуры неожиданно вступился за нас и, что было еще более неожиданно, сумел переубедить всех присутствующих, включая и главного, посулив, что город получит уникальный, ни на что не похожий монумент.

Мы приехали в этот город накануне обсуждения, ночью. На вокзале нас встретил молодой парень в кепочке и в замызганном плаще. Увидев в наших руках рулоны с чертежами и подрамники и, видимо, догадавшись, что мы и есть авторы памятника, он схватил самый тяжелый ящик с макетом и поволок его к грузовичку у привокзальной площади.

Перед входом в гостиницу, где стояла большая бочка, в которой входящие мыли свои сапоги, он стряхнул прилипшие к плащу опилки, протянул руку и сказал:

— Спокойной ночи! Завтра приходите к десяти в Министерство культуры.

— А к кому? — поинтересовались мы.

— Ко мне, — сказал молодой человек. — Я — министр культуры.

Сознаюсь, что до того времени я ни разу не встречался с министрами культуры и в моем представлении они должны были выглядеть как-то иначе.

Так вот, этот молодой человек, как потом выяснилось, в прошлом режиссер драматического театра, и спас наш проект от полного разгрома.

И все же нам пришлось внести одно существенное изменение.

Кто-то из руководителей города нашел, что спускающаяся по ступеням фигура вождя может вызвать разные толкования. Например: почему он спускается вниз, а не поднимается наверх? Почему он идет к народу, а не народ идет за ним? Могли возникнуть и другие нежелательные толкования, и поэтому нам было предложено сделать верхнюю ступень значительно шире и посередине установить трехметровый пьедестал, а на нем — идущую фигуру вождя. Таким образом вроде бы и сохранялась оригинальная идея, и в то же время памятник приобретал более привычные очертания.

Тут же на макет водрузили массивную чернильницу из искусственного камня, на нее поставили гипсовую фигурку.

Честно говоря, получилась странная композиция: теперь вождь стремительно шагал по крохотной площадке, а перед ним была глубокая пропасть.

Почему-то такое решение ни у кого не вызвало никаких сомнений, и проект был утвержден.

Руководители города оказались людьми простыми и очень демократичными. Если, например, надо было решать вопрос о том, установить ли памятник на метр ближе к правительственному зданию или на метр дальше, все дружно выходили на площадь и вместе со всеми желающими, в том числе и с теми, кто случайно проходил мимо, решали вопрос на месте.

Для установки гранитных ступеней и пьедестала вслед за нами приехали пять гранитчиков. Здоровые добродушные ребята, прекрасные мастера и, как многие из гранитчиков, любители выпить.

Во время очередного выхода руководства города на площадь они заявили: для того чтобы полированный гранит лучше блестел, его необходимо промыть спиртом и для этой цели потребуется минимум пятьдесят литров спирта. Промывать гранит спиртом так же бессмысленно, как поливать улицы во время дождя. Естественно, что использовать спирт для этой цели никто и не собирался. Я думаю, что и руководители города это отлично понимали, но не хотели вступать в конфликт с гранитчиками, чтобы не сорвать сроки открытия памятника.

— Такого количества спирта у нас нет, — прозвучал робкий голос, — может, подойдет технический?