Книги
Такая долгая жизнь. Записки скульптора
Уроки делала под фитилек коптилки. Носить было нечего. Мое городское пальто в первую же осень порезали бритвой сибирские хулиганы. Ходила в ватнике и в валенках. В Сибири было холодно. Училась хорошо. Чуть-чуть не дотянула до серебряной медали, поэтому пришлось сдавать в университет все экзамены. Получила все «пятерки», могла выбрать себе любое отделение филологического факультета. Выбрала английское.
Воспоминания об университетской юности вызывают у меня разные чувства. Учиться было интересно, я еще застала весь цвет филфака, который потом сильно поредел благодаря усилиям нашего дорогого государства. Я окончила филфак, но научная карьера у меня не состоялась, хотя я была ученицей В. М. Жирмунского, а оппонентом по моей недописанной диссертации был Фима Эткинд. Сама виновата, не потянула, как говорила при некоторых обстоятельствах моя бабушка, никогда не терявшая своего достоинства, значит, чем-то другим была занята!
Александр Ястребенецкий (сын Виктории Владимировны) с женой Катей
Носить хронически было нечего, была одна пара туфель первые три курса. А сейчас я иногда всерьез обдумываю, что надеть: юбку или брюки, видел меня кто-то из компании, в которую мы идем, в том или ином туалете, в той или иной шубе? (!) Дед в те годы прилично зарабатывал, но считалось, что лучше меня послать отдыхать зимой — кататься на лыжах — или купить велосипед, что и делалось. У многих интеллигентов в послевоенное время я наблюдала эдакое полное равнодушие к вещизму, вызванное потерей всего в годы революции, так называемой экспроприацией. Сохраняли то, что отобрать было нельзя, — чувства, мысли.
Данила Ястребенецкий (внук Виктории Владимировны) с женой Катей
Университет в те годы — это была борьба с космополитизмом, с бродячими сюжетами Веселовского, Новое учение о языке, кампания против генетики. Я помню «проработки» нашей профессуры в актовом зале университета, когда стыдно было поднять глаза и оглядеться вокруг. Кроме того, трескучие комсомольские собрания, истерические вопли с трибуны. Мы же были на переднем крае идеологического фронта.
Слава богу, что это кончилось, что можно думать, что хочешь, читать, что нравится, говорить, что хочешь, и не только на кухне, ходить в кино на то, что хочется. Сегодняшнее поколение этого не понимает.
Виктория Владимировна и Григорий Данилович с внуками Арсением и Софьей
Конечно, было много приятного — интересные встречи, молодость, друзья, филармония.
Филармония в нашей семье сыграла, по выражению М. С. Горбачева, судьбоносную роль.
Дедушка с бабушкой ходили в филармонию всегда. Моего папу, который родился в Коломне в семье мастера паровозостроительного завода, был седьмым ребенком в семье из девяти детей и, боюсь, не получил достойного музыкального образования, приучали к филармонии несколько лет. Ему тоже купили абонемент, и они с мамой регулярно ходили на концерты. В 1951-м моя мама вышла замуж за Иосифа Александровича Вакса. Он был хорошим архитектором, всю войну проработал на оборонительных сооружениях вокруг Ленинграда, а к концу войны возглавил восстановление Художественно-промышленного училища имени Мухиной и стал его первым ректором. Портрет его висит там. Он был очень остроумным, общительным человеком, после войны он овдовел и был, как говорится, завидным женихом. Про себя говорил, что мог взять себе любую молоденькую женщину, а взял пожилую вдову со взрослой дочерью — это меня и маму. Он очень любил маму, трогательно к ней относился, и мама была с ним очень счастлива. У них в доме бывали самые известные ленинградские архитекторы — Катонин, Левинсон, Каменский, строитель Беленький (отец А. Белинского), Твелькмейер, А. А. Оль. Он очень хорошо относился ко мне с Гришей, а нашего сына Сашу считал своим внуком.
Его тоже насильственно «приобщали» к филармонии. Он приходил, смотрел по сторонам и неизменно говорил: «Ни одной хорошенькой!» — и тут же засыпал.
С Гришей я тоже познакомилась в филармонии. Мы тогда все ходили, на все концерты. Я попросила курсанта, который меня сопровождал на концерт, продать Грише, которого я заметила в зале — он меня все время разглядывал, — продать лишний билет. После концерта я немного замешкалась, а курсанту надо было вовремя в казарму, и Гриша пошел меня провожать. Эго было в 1951 году. В 1952-м мы поженились.
Прошло много лет. Я его очень люблю и очень благодарна ему за жизнь, которую мы с ним прожили.
Я благодарна моим детям — сыну Саше и внуку Дане, их женам — двум Екатеринам Юрьевнам, за то, что они есть, и за то счастье, которое они доставляют нам, когда нас окружают маленькие, теплые, веселые головки Сенечки и Сонечки!..
