— Уверен? — спросила Мэйбель.
— Уверен, учитывая то, в каком мире мы живем. Куда ни плюнь, везде поджидает западня.
Он снова принялся за еду, но ел левой рукой, держа правую на пистолете.
После ужина, который закончился в молчании, Мэйбель посмотрела на меня и одарила такой же ослепительной улыбкой, как Донна Рид — Джимми Стюарта в последней сцене «Этой прекрасной жизни».
— Одди, пора попробовать твой любимый персиковый пирог!
Миссис Буллок, похоже, снова повеселела, а вот ее муж хмуро глянул на окно, словно сомневался, что мы доживем до десерта.
— Он на комоде.
— А если попадешь в передрягу и фонарик понадобится тебе так же позарез, как звонок о губернаторском помиловании невиновному на электрическом стуле в последнюю минуту? А фонарика нет, потому что он лежит здесь, на комоде?
Мистер Буллок нашел его и отдал мне, а я сунул фонарик во внутренний карман пиджака.
Он поинтересовался, достаточно ли у меня денег, и я заверил его, что достаточно. Он попросил меня ныть осторожнее, и я пообещал. Он одернул лацканы пиджака и разгладил мне плечи, и я почувствовал себя как, будто меня провожают на первое свидание.
На кухне миссис Буллок настояла на том, чтобы обнять и поцеловать меня перед отъездом. Джеймс Бонд прощался с сотрудниками МИ-6 несколько по- другому.
Я говорил, что предпочел бы иметь неприметное средство передвижения. В последний час перед наступлением темноты Дик Буллок открыл двери бывшей конюшни дистанционным пультом и вручил мне ключи от одного из стоящих там автомобилей. Это оказался пятнадцатилетний «Форд Эксплорер» — побитый, поцарапанный и давно не мытый.
— Выглядит как старый облезлый мерин, верно? Но под капотом все как надо, горячий жеребец.
— Я хочу просто поездить по городу и осмотреться, а не удирать от погони.
Мистер Буллок кивнул и похлопал меня по плечу.