Пришла моя очередь пожать плечами.

— Я не говорю, что все так и есть, сэр. Это всего лишь теория Сторми. Знаете, как чистилище, но гораздо более красочное, чем мы привыкли думать. Впрочем, какой бы ни была вторая жизнь, в третьей, вечной, жизни все очень мило, приятно, весело и все такое.

Он склонил голову набок и оглядел меня, словно студента, который забыл прочитать домашнее задание и теперь пытается не опростоволоситься в обсуждении мильтоновского «Потерянного рая».

— Просто сделайте этот шаг, сэр. Что вам терять, кроме неприкаянных блужданий призраком там, где вам больше не место?

Мистер Норвич покачал головой — нет, мне не удалось его убедить — и дематериализовался. Только что был тут, а через миг исчез.

Ненавижу, когда они так делают. По-моему, это невежливо. Можно хотя бы помахать рукой на прощание или потрепать меня по голове.

Под дьявольскую симфонию писка и хлопанья множества крыльев колония летучих мышей вернулась в свою загородную пещеру. Зверьки сердились, что их согнали с насестов.

— Итак, знамение… И что же оно означает? — спросил я.

Закрытая дверь поведала мне не больше, чем бессловесный призрак учителя английского.

Включив фонарик, я покинул служебный коридор, миновал подземную разгрузочную платформу, спустился в гараж для сотрудников и добрался до раскуроченной двери, у которой осталась наволочка с инструментами взломщика.

Снаружи почти встало майское солнце. Безоблачное небо было сапфирово-синим на западе, голубым у меня над головой и кораллово-розовым, напоминающим старинный музыкальный автомат «Вурлитцер», на востоке.

На вершине пандуса, по которому раньше ежедневно съезжали огромные фуры, я остановился, чтобы отряхнуть рубашку, джинсы и ботинки. Казалось, все запачкано пометом. Как ни странно, мне посчастливилось не только избежать вонючей бомбежки, но и ни во что не вляпаться. Я нерешительно провел рукой по волосам, но каким-то чудом избежал и унизительного шампуня из какашек.

Так или иначе, мне требовался душ. Больше по же­ланию, чем по необходимости. Но не прямо сейчас.Я опасался, что один из сектантов остался в засаде. Ощущая себя мишенью, я преодолел, по личным ощущениям, акров сто асфальтобетона, прежде чем добрался до выхода. От цепи на воротах, ведущих к огороженной парковке, я избавился с помощью бол­тореза еще прежде.

Мотоцикл дожидался меня в жилом районе по со­седству, среди скромных домиков и старых тенистых смоковниц. В такой час на улице никого не было, за исключением бродячего койота. Койот крался по ули­це, не желая заканчивать ночную охоту, и посматри­вал направо-налево в надежде поживиться на завтрак домашней кошкой или даже малышом, который не по­ слушался мать и отправился гулять без присмотра.

Водителю «Эскалейда», пытавшемуся сбить меня прошлой ночью, откуда-то было известно, что я путе­шествую по федеральной трассе на «Большом псе» модели «Бульдог-нюхач», поэтому логично, что и дру­гие сектанты ориентировались в поисках на мотоцикл.

У меня не имелось при себе набора для маскировки, и я не собирался шнырять по Пико Мундоинкогни­ то, но привлекать излишнее внимание тоже не стоило.

Придется чуть позже избавиться от «Большого пса» и найти другое средство передвижения, но сперва меня ждала встреча, а других колес, чтобы до нее добрать­ся, не было.

Я засунул наволочку с инструментами в подседель­ную сумку, напялил шлем и защитные очки. Отъехал от обочины и направился к койоту. Тот посторонился, но не испугался. Пока я катил мимо, койот следил за мной расчетливыми желтыми глазами хищника, обнажив острые зубы в презрительной усмешке.