Я не позволяю ему снова схватить меня и, подхватив сумку с земли, бегу к ближайшему укрытию. Вытаскивая камень и доставая спрятанные внутри монеты, я не утруждаю себя тем, чтобы вернуть его на место, прежде чем перейти к следующему тайнику, чтобы взять хрустальное ожерелье и надеть его на шею. Схватив свой плащ, я набрасываю и его.

– Отойди, – шиплю я, готовясь повторить движение, которое он проделал прошлой ночью. Отбегая в дальний конец пещеры, я делаю глубокий вдох и представляю себе точное место, на которое я хочу приземлиться: не воду и не скалистые участки. Сила луны начинает вливаться в мои мышцы, заставляя оба ожерелья гудеть, и я игнорирую настойчивое бормотание Гидеона.

Оттолкнувшись от стены с помощью луны, я несусь прямо к водопаду. Камни разлетаются во все стороны, и мои ботинки скользят по песку, когда я набираю скорость. Водопад разбивается посередине, и я отталкиваюсь от обрыва пещеры. Я направляюсь к тонкой линии, где вода плещется о берег, и опускаюсь головой вперед на песок. Вытягивая руку, сгибаю ее, как только она касается песка, я сворачиваюсь в клубок и перекатываюсь на ноги.

Гидеон появляется рядом со мной, когда поблизости завывают адские гончие. Мы бежим в направлении, противоположном Зарлору.

Красные стрелы Волдукана и светящиеся синие стрелы Хиниксуса пронзают небо подобно фейерверкам. Их цвета. Они здесь. Волдукан и Хиниксус уже здесь. Армия моего отца здесь. Последователи моего нареченного тоже здесь. И они сражаются с Черной Кровью в Зарлоре. Зачем им нападать на город, ближайший к Ренлорку? Неужели мой преследователь сообщил им, что я здесь?

«Коллая, умоляю. Если ты слышишь, пожалуйста, не дай им поймать меня. Прошу, укажи путь», – повторяю я снова и снова, потому что это единственное, на что я способна, кроме как бежать со всех ног.

Перепрыгнув через поваленное дерево, мы бежим от звуков сражения, но кажется, что они доносятся отовсюду. Мое сердце бешено колотится, а дыхание становится резким и прерывистым от паники и жажды крови. Красные завитки застилают мое зрение, и больная, извращенная часть меня хочет присоединиться к сражению, уничтожив любого, кто встанет у меня на пути. Но не только моя собственная сила подпитывает мое желание убивать – и его сила тоже. Проблеск тьмы, овладевшей мной вчера, остается, отравляя мой разум своим шепотом хаоса.

Я вытаскиваю кинжал, сила луны наполняет мои вены, я готова защищаться – или нападать. Мне нужно обуздать ее, иначе я стану маяком для адских гончих.

Оранжевое зарево пожара распространяется от дерева к дереву, а рев воинов становится громче, чем само пламя. Мои ноги едва касаются земли, когда я бегу через лес. Гидеон сбивает меня с ног, принимая на себя основной удар падения, когда стрела попадает прямо туда, где я стояла. Он тянет меня обратно как раз в тот момент, когда воздух наполняется запахом крови и гнилой плоти.

Они выслеживают.

Пронзительный гул калиака начинает смешиваться с воплями умирающих солдат.

«К черту», – думаю я, позволяя собственной силе поглотить меня, и начинаю бежать быстрее, чем смогла бы любая ведьма. Желчь скапливается в моей груди, когда моя собственная сила борется с моим ожерельем. Такое ощущение, что она всего на волосок от того, чтобы образовать трещину в драгоценном камне и разорвать его на мелкие кусочки. Я знала, что моя сила только растет, и желание стать самим могуществом тоже растет.

Трое чернокровников бросаются на нас с поднятыми дубинками и топорами как раз в тот момент, когда с неба падает еще одна шальная стрела, светящаяся голубым в отражении луны, – оружие моего народа. Я взмахиваю рукой, меняя ее направление, чтобы она вонзилась одному из них в глаз, и он падает на землю с поднятым топором. Мне предстоит убить двух других.

Убрав короткий клинок в ножны, я опускаю руки на бедра, вытаскивая два ножа. Краем глаза я различаю новую пару черных глаз, устремленных на меня издалека. И он атакует. Четыре чернокровника – неплохие шансы. Когда двое оставшихся чернокровников оказываются достаточно близко, я перекатываюсь по земле между ними, уворачиваясь от их атаки и прижимая ножи ближе к груди. Остановившись, прежде чем они оказались вне пределов моей досягаемости, я приземляюсь одним коленом на землю и отвожу руки назад, чтобы ножи вонзились сквозь их жесткую кожу в кость с задней стороны их коленей.

Я выдергиваю свои ножи. Они падают, крича от боли и ярости. Развернувшись, я замечаю еще одного чернокровника, находящегося в отдалении, тогда как другой уже стремится ко мне. Скрестив руки в виде буквы Х, с помощью силы луны я снова вытягиваю руки. Вонзаю свои клинки им в головы и выдергиваю, отчего они падают навзничь.

Трое готовы, осталось двое.

Ближайший чернокровник ревет, рассекая воздух заостренными костями в каждой руке. В уголках моих губ зарождается зверская улыбка, заглушающая ужас, все еще пронизывающий меня насквозь. Схватив нож, я взмахиваю рукой, используя силу луны, и в это же мгновение из земли вырывается корень дерева, пронзая живот чернокровника. Когда я опускаю руку, корень расплющивает его о землю, втягивая глубже в грязь, пока его позвоночник не издает приятный треск.

Четверо повержены, остался один.

Оставив в покое дерево, я направляю свое оружие прямо в шею последнего чернокровника. Когда лезвие вонзается в его мягкое горло, по рукояти начинает струиться черная кровь. Вытаращив глаза, он падает на колени и хватается за шею, пытаясь остановить кровотечение.

– Лежи, мальчик. – Он падает ничком, а нож все еще торчит у него из горла. Приближающийся конский топот отвлекает мое внимание от мертвых чернокровников. «На что приходится тратить такое отличное оружие», – думаю я, когда в поле зрения появляются черные перья и черная грива.