Стоит мне закрыть эти сообщения — и больше не смогу войти в приложение, но я и не тороплюсь. Меня словно ударили исподтишка. Слова в сообщениях обрушиваются и уничтожают меня; как будто, проезжая мимо автомобильной аварии, я одновременно хочу посмотреть и отвести взгляд, и, даже зажмурив глаза, мне не удается остановить поток этих слов. Я задыхаюсь и в оцепенении возвращаюсь в спальню, из которой вышла целую вечность назад.
— Майкл, — резко зову близко к его уху, тряся его за плечо. Боюсь разбудить Джорджию, которая ангельски спит на моей половине, прижав к себе ручки. — Проснись.
— Что стряслось? — спрашивает он с широко открытыми от страха глазами. С дрожью протягиваю ему телефон. — Что?
— Я все знаю, — произношу, сжимая телефон в руке и размахивая им перед его носом.
— Не понимаю, о чем ты.
— Майкл, я бы посмеялась, если бы это не было так ужасно. Ты всегда повторял, что из меня получился бы отличный детектив. Мог бы и предположить, что я все равно обо всем узнаю.
— Узнаешь что?
— О твоей измене. Я все знаю. Знаю, что ты влюблен в нее и хочешь бросить меня. Я знаю, все знаю, — в моем голосе слышны истеричные нотки.
Майкл глубоко и сердито дышит, сбрасывает одеяло и выходит за мной из комнаты, чтобы не тревожить Джорджию. Мы спускаемся вниз, в нашу уютную общую комнату для всей семьи, название которой теперь кажется злой шуткой.
— Это не то, что ты думаешь. Ты ведешь себя как сумасшедшая, — говорит он, брезгливо качая головой.
— Майкл, самое худшее, что ты можешь сделать, — продолжить лгать. Если у тебя осталась хоть капелька любви ко мне, ты расскажешь правду.
— Мне нечего рассказывать. Ты несешь чушь. Это всего лишь фантазия. И мы не претворили ее в жизнь.
— Я не верю тебе. Умоляю, скажи мне правду.
— Ты не понимаешь, это фразы, вырванные из контекста, — продолжает он. — Я говорю тебе правду.
— Хотя бы признайся, что переступил черту дружбы с ней. Что независимо от того, переступил ли ты черту физически или нет, ты сделал это на эмоциональном уровне.
— Хорошо, я переступил черту эмоционально. Но не больше.
— А сколько было других? — спрашиваю, мысленно возвращаясь назад во времени, вспоминая бесчисленные деловые поездки, поздние ужины и пропущенные телефонные звонки.
— Ни одной! — возмущенно настаивает он.
— Я больше так не могу. Я понимаю,
С этими словами поднимаюсь наверх. Тревога нарастает с каждым шагом. Майкл даже не пытается меня остановить или предложить разумные объяснения. В какой сюрреалистический кошмар я попала? Могу ли лечь спать и утром притвориться, что ничего этого не было?