Врачи сказали, что моя сонная артерия, вероятно, никогда больше не будет работать как следует. МРТ шеи показала, что кровь движется вверх по одной сонной артерии, в то время как левая сторона была остановлена. Никакого движения на этой автостраде. Совсем. Я мог бы жить только с одной, но, случись с ней что-нибудь, моя жизнь была бы окончена. «Мост» под названием виллизиев круг в задней части мозга, предназначенный для такого рода чрезвычайных ситуаций, переносил кровь на другую сторону, чтобы мой мозг все еще мог функционировать. Удивительно, как надежно и в то же время хрупко наше тело.

Меня перевели из реанимации в обычную больничную палату. Очень медленно, но верно слова начали возвращаться ко мне. Это было совсем не похоже на то, как снова включается водопроводный кран; скорее, это была небольшая подача воды из шланга с утечкой. Однажды терапевт пыталась заставить меня сказать «цветочек», но я не смог. Она вышла из комнаты, когда вошел Рич, и он спросил меня, что случилось. «Я не могу сказать “ЦВЕТОЧЕК”!» – выпалил я. Я не мог контролировать, когда мой мозг будет работать, а когда нет.

В другой раз в палате была целая команда терапевтов. Они произносили словосочетания, а я должен был сказать, какое слово было первым. Одно сочетание было «март-июль», и я назвал «июль». Они сказали: «Это первое слово?» Я же ответил «да». Я спросил, не ошибся ли я? Они сказали, что да, ошибся, и так еще в нескольких сочетаниях.

Где-то на четвертый день Ричу пришлось уйти. В тот вечер Молли и Брюс вернулись в отель, а я смотрел матч плей-офф «Сент-Луис» – «Кардиналз» по телевизору, который висел над моей кроватью. Мой новый сосед по палате был беспокойным молодым парнем, который перенес несколько инсультов и припадков, и у него буквально не было части головы. Он часто просыпался с мигренями. В тот вечер он позвонил своему другу и попросил его тайком пронести туда запрещенные наркотики.

Излишним будет сказать, что меня это напугало. Единственным, что могло мне составить компанию, был телефон. В поисках утешения я проверил уведомления. К моему большому удивлению, у меня были десятки непрочитанных сообщений и электронных писем. Огромное количество людей заходили ко мне на страницы, чтобы оставить добрые пожелания. Я чувствовал себя, как Джимми Стюарт в финале картины «Эта замечательная жизнь». Среди сообщений всех моих родных и друзей у меня были письма от Семьи «Сверхъестественного»: Миши, Дженсена, Джареда Падалеки, Мэтта Коэна, Себастьяна Роше, Тая Олссона, Саманты Смит, Джеймса Патрика Стюарта, Гейба Тайгермана, Джули МакНивен, Джейсона Маннса, Стива Карлсона и многих других. Я получил видеосообщения от Себастьяна и его жены Элли, а также от Мэтта и его жены Мэнди. У меня была еда, которую мне прислал создатель «Сверхъестественного» Эрик Крипке, но еще больше еды пришло от сценариста и продюсера Робби Томпсона, и плюс подарочная корзина от всей команды сценаристов «Сверхъестественного».

Поразительно, что мы с группой людей пять лет назад еще даже не были знакомы, а затем вместе путешествовали по миру в поддержку этого сумасшедшего феномена под названием «Сверхъестественное». Но дело не только в этом. Мы действительно любим друг друга. Нам нравится тусоваться вместе. С большинством из них я совместно не работал на съемках сериала, но я могу честно сказать, что они также являются одними из моих лучших друзей.

Через десять дней я полетел домой с предупреждением, что большая высота может вызвать еще один тромб. Самый страшный перелет в моей жизни, но он не причинил мне вреда. Мне посоветовали пройти курс интенсивной логопедии, и я работал с командой врачей в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе.

Тем временем электронные письма и поддержка продолжали поступать. Фанаты узнали о происшедшем и через письма и сообщения передавали свои теплые пожелания. От моего имени были сделаны пожертвования в общество сердца и инсульта. Я много молился. И тут стали происходить чудеса.

Накануне Дня благодарения УЗИ показало, что моя поврежденная сонная артерия снова полностью функционирует. Доктор из Калифорнийского университета был в восторге. Это избавило меня от невыносимых таблеток для разжижения крови. Но мне говорили, что случившееся невозможно.

– Ну, – сказал врач, – все возможно.

Моя способность запоминать слова в тот момент составляла около 50 процентов, и у меня развилось сильное нарушение речи из-за повреждения нерва, когда расслоилась артерия. Многие говорили, что нерв может никогда не зажить. На самом деле в Канаде говорили, что ранее не встречали ничего подобного. Затем я нашел исследования, где описывалось, что такое происходит примерно у одного из миллиона выживших после ишемического инсульта. Так что из пяти миллионов человек, у которых случился ишемический инсульт, я был один на миллион. О, какая удача!

В феврале 2014 года у меня был последний прием у логопеда. Я был на уровне примерно 90 процентов. Позже в том же месяце мне предстояла последняя встреча с доктором Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе. Он полностью осмотрел меня и сказал: «Иди и живи своей жизнью». К марту того же года мой язык снова полностью функционировал. Дефект речи исчез.

Я не уверен, по какую сторону баррикад я стою, когда речь заходит об институте религии. Но я действительно верю в дух и исцеляющую силу энергии и любви. Это не случайно, что я полностью исцелился. Поддержка от моей семьи, друзей, Семьи «Сверхъестественного» и фанатов была экстраординарной. Иметь такую преданную группу людей, которые знают о твоем существовании, – это невероятно, но еще более невероятно – знать, что они заботятся о тебе. Им действительно не все равно. Это невероятно восхищает.

Я до сих пор не знаю, какова была цель всего этого и что мне с этим опытом делать. Я только знаю, что это навсегда изменило мою жизнь. Она всегда будет со мной. Самый заметный результат, который я получил, – это любовь от каждого, кто протянул руку. И особенно от тех, кто был рядом, хотя легко мог бы отказаться от помощи мне: Мэнди и Джен, Джен Грегори, Миша и Дженсен, мой друг Брюс и Дон, брат Молли, который тоже прилетел, чтобы помочь. Я благодарен врачам и медсестрам – первоклассным специалистам – в больнице Святого Михаила в Канаде, врачам и терапевтам здесь, в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе и научном медицинском центре Седарс Синай, которые были заботливы и педантичны. И конечно, моей жене Молли, чья непоколебимая любовь – причина моего существования.

Но самым лучшим был Ричард Спейт-младший, он буквально спас мне жизнь. Весь счастливый исход – результат его чуткости, когда он позвонил мне и понял, что что-то не так. Теперь мы смеемся и говорим, что это потому, что он никогда не видел, чтобы я отказывался от пива. Но на самом деле он просто действительно понимает меня. Мы стали друзьями благодаря «Сверхъестественному», и наша дружба становится только крепче с годами. Теперь мы связаны на всю жизнь. Он великий человек, добрый и щедрый (под шутливым фасадом), и мне повезло, что мы знакомы.

Эта история могла закончиться по-другому. Рич мог бы не позвонить мне, и я бы, наверное, отключился и, возможно, умер. Наша больница просто не оказалась бы одной из лучших в Торонто по инсульту. Моя жена не пересекла бы границу без паспорта, просто благодаря доверию офицера, с которым она разговаривала. Это лекарство могло бы убить меня. Моя артерия, возможно, никогда бы не зажила; мой язык, возможно, никогда бы больше не стал функционировать снова.

Возможно, мне все-таки повезло.

И последнее. Я должен ответить на один вопрос. Он вертелся у меня на кончике языка с той самой конвенции в Торонто: моя свадьба была в Блумингтоне, штат Иллинойс. Было около 37 градусов и влажно так, что только жители Среднего Запада могут оценить это. Смокинги буквально отслаивались с гостей, как обои. Бабушек торопили в единственную комнату с кондиционером. Подружки невесты потели, как бегуны на длинных дистанциях. Мы все были молоды и наивны. День, возможно, был хаотичным и неуклюжим, но он был идеальным.

12 августа 1995 года.

Рак вместе со мной