Ричард позвонил Мише, который все еще был в ресторане. Он сказал группе, что беспокоится обо мне, когда уходил. Миша попросил разрешения поговорить со мной; у него был родственник, который недавно перенес инсульт. Я не помню, что именно сказал, но Мише этого было достаточно, чтобы сказать Ричу везти меня в больницу.

Я никогда не любил больницы. Больница не сулит ничего хорошего. Больница означает, что это серьезно. Эта серьезность повергает меня в состояние, когда я не совсем уверен, что такое реальность. Я должен также упомянуть, что в этот момент, кроме постоянной головной боли, не было никаких явных симптомов. Физически со мной, казалось, все было в порядке. Для внешнего мира я выглядел прекрасно. Я даже чувствовал себя нормально. Я подумал: «Неужели нам действительно нужно ехать в больницу?»

Рич сделал вид, что это не имеет большого значения: «Давай просто пойдем и посмотрим, что к чему». Если бы я мог говорить, я бы поспорил с ним, но я этого не сделал, так что после некоторого сопротивления согласился. Мы отправились в больницу: Рич, Джен, Джен Грегори (еще одна волонтер), Мэнди и я. Мы были словно команда из шоу «Удивительная гонка»[16], которая находилась в чужой стране, где никто толком не знал, куда идти. Мы не могли найти больницу, хотя нам сказали, что она расположена неподалеку. Мы заблудились, и нам пришлось вызвать такси.

Приемная скорой помощи была на удивление пуста. Там был один бездомный парень, который, по-моему, был пьян. Мы терпеливо ждали, недоумевая, где все люди. Нас вызвали, и, когда я не смог назвать свое имя приемной сестре, нас сразу же впустили.

Мы случайно оказались в больнице, которая специализируется на инсультах, в больнице Святого Михаила. Здесь было крыло инсульта, где ординаторы проходили специальную подготовку в этой области. После быстрого первоначального осмотра они заметили, что я дрожу, и Рич сказал: «О, нет, это нормально. Он всегда трясется. Ничего необычного». Позже мы будем рассказывать эту историю и смеяться до упаду.

Но сейчас на это времени не было. Мы поспешили наверх, чтобы сделать компьютерную томографию. Я все еще цеплялся за мысль, что это просто вирус, поразивший мою нервную систему. Теперь, конечно, это звучит несколько неадекватно. Но в тот момент я надеялся именно на это. Немного антибиотиков, и я поеду домой. Мне нужно было завтра успеть на самолет!

Но не успел я опомниться, как снова оказался в реанимации, и в реальность меня вернул ледяной взгляд доктора. Словно снимался мини-сериал и им нужно было найти мрачного доктора, который не обладает врачебным тактом. Пуф – а вот и он. Настолько точный, что режиссер сказал бы: «Никто на это не купится. Таких докторов на самом деле не существует». Увы, но они есть, гипотетический режиссер.

Окруженный командой врачей, он говорил со мной строго, как будто я был в беде. Я помню ключевые слова: «У вас был инсульт… диссекция сонной артерии… тромб в левой лобной доле… шанс постоянно снижается…» А затем для грандиозного финала: «Мы должны сделать вам артериограмму [для уменьшения сгустка крови], но есть 7-процентный шанс, что процедура убьет вас».

Секундочку! Что вы сказали?

Я попытался переварить все это. Всего за четыре часа до этого я был на сцене и выступал. Я пил пиво с Ричем и смеялся над тем, как весело прошли выходные. А теперь у меня инсульт? И эти разговоры про 7 процентов действительно сбили меня с толку. Я помню, что пытался все быстро осознать. В комнате 100 человек, семеро умрут. Я имею в виду, что в комнате с пятью миллионами я был единственным, у кого было расслоение артерии; кто скажет, что я не буду одним из этих семи, учитывая мое везение?

Казалось, прошла целая вечность, но на самом деле это были пять секунд.

– Я не могу приступить к процедуре без вашего разрешения, – сказал доктор Даунер. – Мне нужно услышать «да» или «нет». И ответ мне нужен сейчас.

– М – М-Молли! – выпалил я.

– А кто такая Молли? – сказал доктор.

Рич, который все это время стоял там со слезами на глазах, наклонился вперед:

– Это его жена.

– У нас нет времени на Молли, – сказал доктор Ди, обращаясь прямо ко мне. – Молли сейчас ничем не может вам помочь.

Дословно. Именно тогда я заметил медсестру, присевшую рядом с моей рукой, готовую ввести лекарство.

– Мне нужно услышать «да» или «нет».

– А что будет, если он этого не сделает? – спросил Рич, выступая от моего имени.