– У нас медовый месяц, между прочим…

7.

Марк улетел в воскресенье. Я пыталась объяснить, зачем задерживаюсь в Италии до среды, но получалось плохо. Я сама этого не понимала. Женщина в желтом платье на пляже, позолоченная карточка с приглашением без текста – что я могла объяснить? Мне было интересно. Особенно ввиду того, что я начиталась в Интернете. Сам факт столь загадочного приглашения на таинственное собрание в таком неоднозначном месте как Собор в Риме уже отметал все сомнения. Это как концерт любимой звезды в твоем городе. Это как обнаружить в раскопках древний артефакт. Желанно и возбуждающе.

Грише я сказала лететь сразу в Рим. Там мы встретились и прогуляли весь день. Уже к вечеру понедельника меня начало трясти. Запивая успокоительное алкоголем, я с тем же успехом пыталась объяснить Грише, куда собираюсь завтра вечером. Она смеялась. Ну, прогуляйся. Вдруг что полезное узнаешь…

От Верховного Суккубата я ожидала чего-то мистического и таинственного. Казалось, на собрании меня ждут свечи и пентаграммы, глубокие капюшоны и приглушенные голоса. Я начиталась такого, что ожидала чего угодно…

Когда же я вжала голову в плечи под массивными сводами центрального нефа в назначенный вторник декабря, все мои фантазии улетучились. Появившаяся из тени маленькая загоревшая старушка поманила меня ладонью и указала путь.

Когда в полумраке открылась кафедра, я открыла рот.

– О, девочки! Посмотрите на наше свежее пополнение, затерявшееся где-то в средствах массовой информации, – по-английски с французским акцентом проговорила старушка далеко впереди. – Проходи ко мне, милая. На следующем собрании ты сядешь на последнем ряду правой от входа половины. Сегодня, как новенькая, постоишь рядом со мной.

Я шла по широкому проходу в скользившем со мной луче прожектора. Осветитель стоял слева на чем-то, похожем на стремянку. Это я разглядела, уже подойдя. Обе половины зала с интересом разглядывали меня. Я слышала улыбки, я чувствовала одобрение, я понимала ухмылки. Но я их не видела.

– Не душись на собрания. Если каждая девочка в этом зале капнет на себя хоть унцию духов, мы задохнемся. Это второе правило собраний. Первое – без имен. No names! – повторила она.

Подогнутся – не подогнутся… подогнутся – не подогнутся… Это все, о чем я думала, ступая вперед. Старушка за выносным аналое не поднималась к кафедре. Она стояла на полу прямо перед двумя ступеньками. Подойдя к ней, я не сдержала улыбки, узнавая. Да, неужели! Уже по этому великолепному акценту я могла понять, кто ведет собрание Верховного Суккубата. Старушка давно растеряла свой шик, располнела и обзавелась брылями. Но все же, шарм, аура ушедшей славы и женственности заставляли задерживать дыхание рядом с ней.

– Вернемся к нашим вопросам. На чем я остановилась? – женщина посмотрела на листок формата А4 на вынесенном аналое и провела вниз сморщенным пальцем с маникюром, стоившим годовую зарплату российской учительницы. – Индонезия, – она подняла голову, – по остальным работаем, в Индонезии совсем фигово. Нужно внимание общественности, финансирование, еда и медикаменты. Кто возьмет?

Я перевела взгляд в зал. На первом ряду левой от меня половины (той, где в будущем предложили сидеть мне) кто-то поднял руку, и луч прожектора устремился туда. Я издала тихий стон, ноги сами подогнулись в коленях. О, господи! О, господи! Она тут! О, господи! Надо будет взять автограф. Самая красивая и желанная женщина земли! Самые потрясающие губы планеты!

Поморщившись от светившего в лицо света, она прикрыла глаза рукой.

– Окей. Они на тебе. У нас большие, большие (big big problem) проблемы на Украине. Нужно влияние на правительство.

Где-то в центре на той же половине поднялась фигура. Тут же высветилась светом и тряхнула белой гривой. Я открыла рот. Да… Да… Я же говорила, что светленькая у них самая-самая!

– Нет. Нужно прямое влияние. Левая половина, уснули? – состарившаяся в безвестности звезда французского кино опустила очки на правую половину зала. Где-то в последних рядах поднялась фигура, тут же высвечиваемая прожектором. Ну… и эта из нового состава тоже ничего. – Так, хорошо. У тебя время до завтрашнего вечера. У нас половина Европы без газа.

– Ок, – мяукнула хохлушка и села.

– Поехали дальше. Немецкие, русские, французские кураторы порноформирований, какого хрена по вашим блокам задач такие отставания?

На самом деле это звучало как: What the fuck are you doing? Но я уже привыкла транслировать в эфир качественный перевод ненормативной лексики.