И спросил:

— Что хочешь за них? Половину куска хватит?

Олег Дмитриевич согласно кивнул. Услышал, как вор

сунул ему под подушку шелестящие купюры и, булькнув горлом, проглотил таблетки.

Через пяток минут, побурев всем телом, он начал носить по фене всех своих кентов, оставшихся на воле. А потом кинулся с кулаками на Олега Дмитриевича.

Он гонял его по всем углам, под койки и под стол. Орал, обзывал, грозил замокрить, как падлу, как вошь на гребешке, размазать в параше. И запускал в Кондратьева табуреткой. Тот чудом выскочил из больнички, не зная, куда себя девать.

Босиком, в одних трусах и майке, вернулся в барак, клацая зубами.

А под утро к нему пришли фартовые:

— Вернись в больничку, — не просили, требовали настырно.

— Не пойду!

— Вернем паскуду!

— Все равно уйду! — пообещал твердо, зло.

— Шмаляй, трехаем тебе, там кент наш. Не мори его. Живей хиляй.

— Он едва не угробил меня. Отстаньте!

— Не ссы! Навар хороший получишь. За колеса, — и выволокли Кондратьева из барака.

Едва его уговорили, ушли из палаты, появился врач. Осмотрел Олега Дмитриевича, заметил, как знобит человека и, дав двойную дозу таблеток, запретил вставать с постели.

Кондратьев, едва врач ушел, сгреб таблетки под подушку. Но фартовый тут же потребовал:

— Гони их мне!

— Хватит! Не дам! Вчера чуть не убил. Не получишь.

— Кончай ваньку валять да выпендриваться. Не на халяву, башли даю. За колесо — зеленую, — предложил заносчиво.