— Ну, как самочувствие? — встретил его начальник отдела, улыбаясь одними губами.
— Плохо. Умираю, — ответил хрипло.
— Крепитесь. Вам еще повезло. В шизо недолго задержались. Вам за симуляцию полагался месяц…
— Не сачковал я. Сознанье потерял…
— Наверное, жалеете, что не удалось вам по пути сбежать? Ну, признайтесь честно? -
— Куда бежать, когда сил только и хватило, чтобы отдышаться. Да и уверен, разберутся в моем деле по справедливости, выпустят…
— Наивный человек! Да если со всеми разбираться, одних следователей целая армия понадобится. Зонами весь Север застроили! Дармовые руки! Вы что — не понимаете? Кто от такого добровольно откажется? Только идиот! А там — наверху, у власти, дураков нет! К тому ж, если разбираться начнут, выпустят и тех, кого по твоим заявлениям замели! И что будет, когда встретитесь? — хохотнул опер.
Олег Дмитриевич опустил плечи, ответил вяло:
— О том не только мне, а и вам придется задуматься. Горько это, но факт…
— Вы что, всерьез верите, что кто-то сумасшедший решится восстановить правду? Да она давно похоронена в колымских снегах, вместе с теми, кому эта правда, как и жизнь, — не нужна! Попробуйте подсчитать, сколько средств затрачено на строительство наших зон? Сколько сил понадобилось — завести карающий молох? И все по ветру? Чтоб опустошить зоны? А как без них обойдется страна? Без угля, золота, леса, урана? Кто их ей даст? Свободный люд? Да сюда добровольно поедут лишь пьяницы либо психи. А тут не просто работать, здесь вкалывать надо! Вы — не выдержали. Зэк! Сломались! Зачем же пустые фантазии? Отбросьте иллюзии! У них нет под ногами почвы. Раскрученное колесо не остановишь. И даже ручей вспять не повернуть. Пока жив Север, будут и зэки! И нам с вами еще предстоит работа. Большая, ответственная. Я верю вам! Мудрено удержаться от соблазна и не сбежать на волю. Тем более что охраны с вами не было. Но знайте, далеко бы не ушли. В каждом поселении на вашем пути живут люди. Среди них немало наших помощников. Они нам вас тепленького с рук на руки отдали бы. И получили бы за это премиальные. А вы — пулю в лоб. Без разговоров.
— Я и не думал о побеге. Мне на волю нельзя появляться неоправданным. Куда б делся без документов да еще в этой робе? Нет. Уж покидать зону, так по-честному. Не ожидая пулю в спину.
— Даже я от такого не гарантирован, — прервал начальник оперотдела. И сказал: — В больничке с неделю вас подержим. Отдохните там. Восстановите силы — и за дело.
Через полчаса Олег Дмитриевич лежал в чистой постели, на настоящем матраце. Даже подушку дали, с наволочкой. И одеяло теплое.
Кондратьев блаженствовал. За такую перемену он готов был переносить все уколы, пить таблетки ведрами.
До вечера он спал, даже ни разу не повернувшись на другой бок. Он не слышал уколов, сделанных ему. Он проспал обед. Его тело впервые получило возможность настоящего отдыха.
— Эй, ты, лысый пень, нарисуй «колеса»! — разбудил его ночью фартовый, попавший в больничку с каким-то отравлением желудка.
— Колеса? Отстань! Я не водитель! — хотел повернуться на другой бок. Но сосед не дал.
— Тебе трехаю, дай «колеса»! — и указал на таблетки, лежавшие на тумбочке Кондратьева.
— Бери.
Фартовый попробовал на язык каждую. Выбрал несколько.