Возвращение

На родине ее встречали с королевскими почестями. Де Ларошфуко предусмотрительно выехал ей навстречу и, как он писал в своих мемуарах, «я точнейшим образом осведомил ее, насколько это было мне возможно, о положении дел; я рассказал ей об отношении королевы к Мазарини и к ней; я предостерег ее не судить о дворе по своим собственным знаниям и не удивляться тому, что там обнаружится много изменений».

Наконец-то она встретилась со своим мужем. Здесь следует напомнить, что, помимо старшего сына, наследника ее первого мужа, герцога де Люиня, у Мари было еще четыре дочери. Все они считались отпрысками де Шеврёза, хотя старшая и родилась через несколько месяцев после смерти де Люиня. Теперь они выросли, и надлежало устраивать их судьбу. Де Шеврёз подыскал старшей знатного кандидата в мужья, но Мари поступила в лучших традициях феодальной знати: она не пожелала давать ей приданое и тратиться на свадьбу, то же была намерена сделать и по отношению к двум младшим дочерям. Она потребовала, чтобы все три девушки постриглись в монастырь. Дочери были вынуждены уступить настояниям матери; старшая через пару лет умерла, а две другие дослужились до аббатисс самых престижных аристократических монастырей, надо полагать, благодаря именно их молитвам герцогиня прожила столь долгую жизнь. Мари пожелала сохранить подле себя лишь свою дочь Шарлотту, которую родила в Англии и к которой питала глубокую привязанность. По воспоминаниям современников, дочь была замечательной красавицей, ничуть не уступавшей матери.

В Париже герцогиню встретили с большим воодушевлением, улица перед ее особняком на улице Сен-Тома-дю-Лувр была запружена каретами лиц, горевших желанием засвидетельствовать ей свое почтение. Но прием у Анны Австрийской разочаровал Мари: он был любезным, но прохладным. Регентша даже посоветовала ей «небольшое путешествие в сельскую местность». Герцогиня набралась духа, дабы напомнить бывшей подруге, «что вся Европа знает, как она подвергалась преследованиям за любовь к ее величеству, и, возможно, ей самой повредит, если она столь быстро удалит ее». Тут вмешался кардинал Мазарини, весьма разумно указавший регентше проявить большую предусмотрительность. Памятуя свое начало в политический жизни Франции под эгидой великого кардинала де Ришелье, он оценивал герцогиню де Шеврёз как истинную угрозу спокойствию правления Анны Австрийской. Он сделал в своем дневнике запись: «Необходимо удалить эту Шеврёз, которая плетет тысячи интриг».

Поэтому кардинал постарался сначала умилостивить ее, зная, что герцогиня по уши в долгах. Он предложил ей значительную сумму денег в виде займа, от которых Мари, впрочем, тут же отказалась. Но, воодушевленная таким вниманием, стала выдвигать требования своих соратников: должность наместника Бретани для герцога Вандомского, управление Гавром для де Ларошфуко, возвращение своего бывшего любовника де Шатонёфа, отсидевшего 10 лет в Ангулемском замке, в Государственный совет. Мари придерживалась принципов, в которых ее воспитали: наделенный божественным правом царствовать, король должен делить власть с крупными феодалами, ибо он лишь первый среди равных. Не понимая тех изменений, которые произошли во Франции за 10 лет, она к тому же позволила себе резко отзываться о Мазарини в разговорах с королевой, что вызвало у Анны Австрийской соответствующую реакцию. Мари имела обширные родственные связи среди первейших дворянских семей Франции; недовольные регентшей и ее первым министром образовали так называемый «заговор Важных».

Целью заговора было устранение кардинала Мазарини. Во главе стоял герцог де Бофор, сын герцога Вандомского, побочного отпрыска короля Генриха IV. Сей храбрый воин отнюдь не обладал организационными способностями, достаточными для успешного претворения в жизнь такого замысла. Вновь центром стал особняк герцогини де Шеврёз. В заговор вовлекли братьев де Кампион, Анри и Александра (1610–1670), этот последний стал любовником Мари. Четыре попытки устранить кардинала провалились, но козни заговорщиков выплыли на чистую воду. Герцог де Бофор был арестован и заключен в Венсенский замок, Мари и ее молоденькая мачеха, жена престарелого Эркюля и любовница де Бофора, получили приказ удалиться от двора в изгнание в свои поместья. Регентша дала подруге добрый совет «обрести счастье, уйдя на покой, и настроить свою жизнь на мысли об ином мире». Мари заупрямилась, но Анна Австрийская смягчила свою немилость двумястами тысячами ливров для поправки расстроенных дел герцогини. За ней последовал в ссылку очередной молодой любовник, Александр де Кампион.

Новая ссылка, новый побег

Мари тотчас же принялась воскрешать свою сеть международной корреспонденции. Часть незначительных заговорщиков бежала за границу, в Голландию и даже в Папскую область. Доставлять письма особ, отправленных в изгнание, было делом рискованным, но Мари, казалось, наслаждалась ночными визитами лиц, являвшихся в ролях самых различных персонажей. Кардинал установил надзор за поместьем Кузьер, посылал к герцогине своих представителей с поручением договориться, чтобы она угомонилась. Пустые хлопоты! Казалось, в эту женщину действительно вселился некий бес, побуждавший ее принимать сторону оппозиции любой власти.

В конце концов, в апреле 1545 года в Кузьере появился офицер Рикетти с приказом Анны Австрийской препроводить мадам де Шеврёз в Ангулемскую крепость, место десятилетнего заточения маркиза де Шатонефа. Мари попросила офицера дать ей несколько часов на сборы, велела запрячь карету, прихватила дочь Шарлотту, драгоценности, пару слуг и сбежала в Сен-Мало, откуда отплыла в Англию, где вовсю бушевала гражданская война, а король Карл I был вынужден бежать в Шотландию. Но в Англию ее не пустили, а отправили в заключение в древний замок на острове Уайт. Захвативший власть парламент начал было вести переговоры о выдаче Мари Франции, но Мазарини, полагавший, что за пределами королевства она не причинит особого вреда, не проявил интерес к этому предложению. Условия в замке были настолько отвратительными, что Мари довольно серьезно заболела.

Положение спасла Шарлотта. Она решительно пошла по стопам матери и соблазнила одного из офицеров охраны, который помог женщинам отправить письмо послу Испании в Англии. Дипломат оперативно снабдил узниц паспортами и деньгами, что дало им возможность после четырехмесячного заключения отплыть в Дюнкерк, откуда они отправились в Льеж. Там Мари принялась за старое. Война с Испанией еще не была завершена, и ее исход в немалой степени зависел от позиции Лотарингии, точнее, ее герцога Карла IV. Мазарини уговаривал герцога порвать с Испанией, но Мари, сорокашестилетней, без гроша в кармане, лишенной поддержки, удалось склонить герцога стать на ее сторону. Она вновь находилась в центре интриг на европейском уровне, и это воскресило новые надежды в душах бывших участников «заговора Важных».

В 1646 году Мари попыталась составить новый заговор во Франции с целью прекращения войны королевства с Испанией и падения Мазарини. Как всегда, одну из первых ролей в нем играл очередной любовник Мари, Анри д’Эскар де Сен-Бонне, сеньор де Сент-Ибаль. Заговор, фантастический, совершенно не имевший под собой никакой базы, провалился. Герцогиня, по обыкновению, принялась выпрашивать прощение, прибегнув к посредничеству мужа. Клод де Шеврёз, верно служивший де Ришелье, теперь столь же преданно служил его преемнику. Переговоры вяло тянулись до 1648 года, кардинал не был склонен даровать прощение беглянке. К этому времени французская армия одержала решающие победы над Испанией, в Англии сложил голову на эшафоте король Карл I, Европу не переставала бить сильнейшая дрожь от страха перед революцией. Наконец, в 1649 году Мари вместе с дочерью Шарлоттой возвратилась в Париж, ничуть не раскаявшаяся и не остепенившаяся. Она как будто чувствовала, что для нее открывается широкое поле деятельности: во Франции разворачивалось мощное общественное движение Фронды против абсолютизма.

Энергия Фронды

Увеличение налогов, введение непопулярного у чиновничества сбора за пожизненное сохранение должности, недороды, тяготы Тридцатилетней войны 1618–1648 годов, включая уничтожение посевов действующей армией, лишь подогревали всеобщее недовольство. Виновником всех бед считали кардинала Мазарини, продолжавшего политику де Ришелье по созданию единого государства. Его ненавидели решительно все, от последнего крестьянина до самых знатных вельмож, потому что этот иностранец забрал такую власть, потому что он вовсю обогащается за счет казны, потому что Анна Австрийская покорно выполняет все его указания. История Фронды длинна и весьма запутанна, но это движение предоставило большие возможности мадам де Шеврёз выступить в роли одной из сокрушительниц власти Мазарини, не без тайной мысли занять прежнее положение лучшей подруги Анны Австрийской и в этом качестве управлять королевством.

Одним из видных деятелей Фронды стал коадъютор архиепископа Парижа Поль де Гонди. Священнослужителем его заставила стать семейная традиция, он не чувствовал к этому служению и тени призвания и всю молодость пытался опорочить себя проступком, который послужил бы основанием для лишения его сана. Он стал завзятым дуэлянтом, но этого оказалось недостаточно, его же карьера на церковной стезе помаленьку продвигалась. Амбиции де Гонди были велики, он замыслил обрести кардинальскую шапку и стать у кормила управления королевством – за примерами далеко ходить не приходилось. Коадьютор ловко использовал недовольство знати, буржуазии и простонародья, но для придания истинного размаха своим действиям ему требовались помощники.

Новости о противодействиях, с которыми столкнулся Мазарини, быстро достигли Испанских Нидерландов, где мадам де Шеврёз усиленно старалась разжечь настроения против кардинала, подстрекая испанцев усилить давление на Францию. Гонди также прибег к излюбленному приему французских заговорщиков, вступив в контакты с Испанией, его примеру последовали кое-какие видные царедворцы. Де Гонди послал в Брюссель одного из своих друзей, Жоффруа де Лэга, барона дю Плесси-Патэ, бывшего капитана гвардии, с заданием вовлечь Мари в заговор Фронды.

Де Лэгу стукнуло тридцать пять лет, он был довольно привлекательным мужчиной; Мари же было уже под пятьдесят, и крутые горки ее бурной жизни наконец-то укатали эту сивку. Если верить воспоминаниям де Гонди (став кардиналом, он принял фамилию де Рец), к которым весьма скептически относятся историки, «когда я познакомился с мадам де Шеврёз, она не сохранила даже остатков красоты». Герцогиня располнела и постарела. Тем не менее де Лэг быстро покорил сердце Мари и стал ее последней и самой продолжительной любовью. В свете подобных бурных и стремительных событий Мари как-то безболезненно восприняла известие о казни 9 марта 1649 года в Лондоне великой любви ее жизни – лорда Холленда, генерала армии свергнутого короля Карла I. У мадам де Шеврёз дел было по горло, она ухватилась за свое испытанное оружие – гусиное перо – и начала строчить письма принцу де Конти, сыну, герцогу де Люиню и Клоду де Шеврезу, побуждая их ходатайствовать перед Анной Австрийской о разрешении на возвращение. На сей раз они все были в той или иной степени причастны к Фронде, ибо среди дворянства это движение стало модным.

72-летний и почти оглохший супруг отправился к регентше просить о прощении, но был даже не в состоянии услышать нравоучения своей повелительницы, на которые отвечал невпопад под откровенный смех придворных. Под конец королева, намекая на его пристрастие к молоденьким девушкам, заявила, что ему более пристало думать о добродетели и царстве небесном. Посоветовавшись с Мазарини, Анна Австрийская 1 апреля объявила прощение Мари, но для возвращения требовался еще и специальный указ. Герцогиня подождала 8 суток, решила обойтись без таких докучных формальностей и покинула Брюссель вместе с дочерью в знакомом ей направлении к французской границе.

Мари была весьма популярна среди аристократов, так что ее возвращение приветствовалось памфлетом, получившим широкое хождение по рукам в Париже: «Французская амазонка спешит на помощь парижанам». Начав с предисловия, что «красота тела часто является признаком красоты души», автор далее сообщал: «Сия принцесса несгибаемого мужества перед всеми невзгодами судьбы никогда не желала склоняться перед тиранией дурных фаворитов и не хочет терпеть, чтобы мы изнемогали в рабстве. Она спешит нам на помощь… Сей ангел сражений в армии истинных французов готовится увенчать себя лаврами, которые мы будем пожинать совместно… да сохранят будущие века навсегда память и имя этой французской амазонки, мадам де Шеврёз!» По такому страстному призыву, учитывая отъезд двора из непокорного Парижа в Компьен, Мари пренебрегла отсутствием указа регентши и 12 апреля 1649 года вернулась в Париж, где незамедлительно обрела большую популярность. Этот вызов сильно разгневал королеву-мать, и она продлила изгнание, что вызвало у Мари всего лишь презрительную усмешку. Анна Австрийская была вынуждена смириться и отменить указ, прося бывшую подругу для соблюдения приличий провести хотя бы несколько дней в Дампьере. В середине июля Мари выехала в свое поместье, но заболела и только 8 августа вернулась в Компьен, чтобы встретиться с регентшей после семилетней разлуки. Она с достоинством попросила простить ее; Анна Австрийская скрепя сердце даровала прощение, но заметила своему окружению:

– У нее не осталось и следа былой красоты.

Вся красота передалась Шарлотте, которая стала любовницей де Гонди и вместе с ним заработала славу самой популярной политической пары столицы. По его воспоминаниям, «у нее были самые красивые глаза на свете и манера владеть ими, которая была восхитительна и присуща ей одной». Тем не менее любви с его стороны в этой связи было немного: он, отпрыск худородных дворян, лишь использовал родовитую девицу, чтобы через герцогиню сблизиться с фрондировавшими принцами. Позже де Гонди нередко отпускал по ее адресу высказывания, не делающие ей чести. Шарлотта, несмотря на красоту, была отнюдь не подарок – испорченная, капризная и пустая, в приступах гнева она швыряла в огонь свои юбки, чепцы и перчатки. Удерживать такое создание в состоянии относительного спокойствия было делом нелегким. В Париже с наслаждением перемывали кости дамам де Щеврёз: матери – за брак втроем, ибо она поселила де Лэга в супружеском доме и полуглухой Клод де Шеврёз как будто бы ничего не замечал; дочери – за открытую связь со священнослужителем, ибо мадам де Шеврёз не постеснялась как-то прилюдно указать ему позаботиться о том, чтобы Шарлотта не забеременела.