Вся эта история оставила неприятный осадок в душе Анны и впоследствии сказалась на ее более чем прохладном отношении к ганноверской родне, когда речь зашла о назначении ее представителей наследниками английского престола. Вряд ли Анна потеряла что-то, не выйдя замуж за Георга-Людвига, превратившего жизнь Софии-Доротеи в сплошное мучение и отправившего ее на тридцать с лишним лет в заключение в мрачном замке Альден[58]. Став королем Великобритании, он привез с собой свою любовницу, графиню Мелюзину фон Шуленбург, вместе с их тремя совместными дочерьми и осыпал их всяческими милостями.
В конце концов, Карл I остановил свой выбор на принце Георге Датском, младшем брате короля Христиана V. В молодости он заработал недурную репутацию, участвуя в войне между Данией и Швецией, но затем явно остался не у дел, и, не блистая особым умом, коротал время, путешествуя по Европе. Довольно быстро были проведены переговоры, ставившие условием, что Георг будет проживать и держать свой двор в Англии. Супругам назначили ежегодное содержание в 20 000 фунтов стерлингов, у Георга были свои доходы от земель, конфискованных у герцога Голштинского[59]. Им также выделили покои во дворце Уайтхолл. Этот брак вызвал большое неудовольствие принца Вильгельма Оранского, который знал принца Георга и считал его болваном, к тому же его злило, что муж Анны, как сын короля, получил более высокий ранг при английском дворе. Естественно, мнение голландца в Англии никого не интересовало.
Свадьба состоялась 28 июля 1683 года в Сент-Джеймсском дворце. Забегая вперед, скажу, что для Анны это замужество было источником большого счастья, омраченного, однако, последствиями ее болезни, не позволявшей обеспечить престол наследниками. Принц и принцесса Датские прожили двадцать пять лет в ладу и полном согласии. Тогда как многие монаршие и аристократические супружеские пары вели по сути своей раздельное существование, Анна и Георг выделялись среди всех именно их тесной совместной жизнью, подобно истинным голубкам. Один из современников заметил: «Принц и она имели обыкновение проводить ежедневно необычайно много времени вместе в беседах, редко какое-то событие могло прервать их». Притом оба были немногословны, а Георг так и не озаботился в совершенстве овладеть английским языком.
Постепенно супруг Анны стал смотреть на Англию как на «мою родную страну, ставшую таковой из-за самой дорогой привязанности». Делать ему было совершенно нечего, и он быстро приобрел репутацию «самого праздного человека на свете», каковое мнение не могло побороть даже его увлечение охотой и стрельбой. Он быстро сильно располнел, все чаще и чаще прикладывался к бутылке и со временем превратился в забубенного пьяницу. Король Карл II, как-то попытавшийся испытать его способность поглощать алкоголь, заявил, что «не может сравнить его ни с чем иным, кроме как с огромным кувшином, стоящим неподвижно и принимающим непоколебимо и безмятежно изрядную порцию горячительного в любое время, когда очередь доходила до него». Инертность Георга давала людям повод считать его вялым, глупым и ленивым, но Анна выходила из себя, когда окружающие пренебрегали ее мужем, и питала трогательную веру в его способности.
Принцесса Датская и ее двор
В качестве замужнего члена королевской семьи Анна, принцесса Датская, получила право сформировать свой придворный штат. Впрочем, мнения принцессы особо и не спрашивали, этим занимался ее опытный отец, придававший большое значение придворному этикету. В результате в качестве первой фрейлины своей опочивальни она была вынуждена взять на службу свою тетку со стороны матери, графиню Кларендон. Это была чрезвычайно ученая дама, которая «выказывала такую неуклюжую чопорность, что это вызывало великое отвращение принцессы». В качестве компенсации ей разрешили сделать свой выбор при назначении второй фрейлины, ибо она испытывала непреодолимое желание отдать эту должность женщине, ставшей теперь ее самой близкой подругой.
Анна была знакома с Сарой Черчилль (1660–1744) еще с 1673 года, когда та стала фрейлиной новой супруги герцога Йоркского, Марии-Беатрисы. Прослужив при дворе пару лет, она привлекла внимание армейского офицера Джона Черчилля, по прозвищу «красавчик Джек». Он был на 10 лет старше нее и уже имел солидный послужной список: тянул лямку в гарнизоне в Танжере, участвовал в войне против Голландии и прослужил несколько месяцев во французской армии. Как писал один из биографов его потомка, премьер-министра Уинстона Черчилля, «мы будем игнорировать циников, которые утверждают, что легко получить повышение, если ваша сестра [Арабелла Черчилль] – любовница короля, или, раскапывая древние архивы, заявляют, что Джон получал по нескольку тысяч гиней то здесь, то там за услуги, оказываемые им богатым дамам».
С такой поддержкой перед «красавчиком Джеком, чрезвычайно льстивым человеком, созданным для двора», открывались широкие возможности. В 1673 году Иаков назначил его камер-юнкером опочивальни, четыре года спустя Черчилля произвели в гардеробмейстеры, в 1680 году его называли «единственным фаворитом своего господина». Под покровительством герцога Черчилль прошел путь от подполковника полка герцога Йоркского в 1675 году до бригадного генерала тремя года позже. Однако финансовое положение Джека было более чем плачевным, а служба при дворе требовала больших расходов, неудивительно, что ему пришлось прибегать к помощи богатых дам.
Дамы были не просто богаты, но и влиятельны. Одно время он состоял любовником наиболее известной фаворитки Карла II, Барбары Вильерс, графини Каслмен, герцогини Кливлендской (1640–1709). Молодой офицер был несказанно рад, когда эта поблекшая красавица ссудила его 5000 фунтов на покупку годовой ренты. Как только придворные клевреты донесли об этом королю, чья страсть к Барбаре уже сильно увяла, эта новость чрезвычайно позабавила его.
– Надо же молодому человеку жить на что-то, – пошутил он.
В 1676 году герцогиня Кливлендская уехала на несколько лет в Париж, и отец Джека, Уинстон Черчилль, задумал женить его на другой состоятельной, некрасивой, но чрезвычайно умной любовнице Иакова, Кэтрин Седли, графине Дорчестерской. Именно в эту пору офицер влюбился в юную фрейлину Сару Дженнингс, что не удивительно, ибо девушка была ослепительно красива. Сохранилось свидетельство актера Колли Сиббера, увидевшего ее в 1688 году. Он буквально застыл на месте, завороженный «таким ясным излучением красоты, таким покоряющим изяществом ее облика». Помимо красоты девушка была наделена незаурядной силой воли и недюжинным умом. Природная сообразительность и колкий юмор компенсировали недостаток образования, который Сара никогда не отрицала. По ее собственному выражению, она также обладала «великой резвостью и веселостью нрава в сочетании с большим пристрастием к беседе». Это пристрастие выработало у нее способность к метким, афористичным суждениям и чрезвычайную уверенность в своем мнении, которое она почитала единственно верным, пренебрегая воззрениями прочих людей.
Джек сначала хотел проехаться на дармовщину и сделать ее своей любовницей, но Сара упорно не желала занять подобное двусмысленное положение. Офицер был настолько покорен Сарой, что решил жениться на ней, однако благородство сего намерения упиралось в преграду в виде проклятого безденежья, тяжелыми кандалами сковывавшего влюбленных. Только весьма своевременная смерть брата юной фрейлины в 1677 году облегчила их положение – Сара и ее сестра Фрэнсис стали совладелицами поместий родителей в Херфордшире и Кенте. Невзирая на противодействие обеих семей, но с благословения Марии-Беатрисы, весьма сочувствовавшей романтичной любви этих двух молодых красавцев, они обвенчались. Некоторое время молодожены держали этот союз в секрете. Тайна перестала быть таковой осенью 1688 года, когда Сара забеременела и была вынуждена оставить свои обязанности фрейлины в связи с рождением дочери-первенца. Это был брак по любви с обеих сторон, и, хотя жизнь подвергала его многим испытаниям, преданность супругов друг другу ни разу не поколебалась.
Похоже, именно бьющие ключом жизнерадостность и уверенность Сары привлекли к ней внимание Анны. Ей удалось уговорить отца отдать должность второй фрейлины жене Джона Черчилля (как и любое место при дворе, оно являлось предметом вожделения многих, и без интриг тут не обошлось). Вторая фрейлина получала весьма умеренное жалованье – 200 фунтов в год. Однако истинная ценность этого скромного, на первый взгляд, положения заключалась в заверении Анны, что «она будет готова в любое время оказать вам все услуги, каковые есть в моей власти». Сара трезво взвесила все преимущества новых обстоятельств и «начала прилагать весь свой ум, свою живость и почти все свое время для развлечения, увеселения и служения принцессе». Ей удалось за короткий срок одержать полную победу, ибо благоволение Анны к ней «быстро превратилось в страсть, и в такую страсть, которая всецело завладела сердцем принцессы – слишком сильно, чтобы ее можно было скрыть». В одном из своих писем Анна настаивала, что ее нежность к Саре может «прекратиться только с моей жизнью».
«Вам невозможно поверить, насколько я люблю вас, разве что вы сможете взглянуть на мое сердце».
Сара настоятельно просила Анну, чтобы та уничтожала ее ответы на письма принцессы, поэтому они неизвестны историкам. Таким образом, Сара смогла утверждать в своих мемуарах, что эти послания были более сдержанными по тону, нежели излияния принцессы. В конце своей жизни Анна сказала кому-то, что «Сара писала мне точно так же, как и я ей».
В ранней переписке принцесса неизменно обращалась к Саре как «моя дорогая миссис Черчилль», стиль же придворной дамы был подчеркнуто почтительным. Видимо, Анна явно испытывала неловкость по этому поводу, потому что буквально умоляла Сару «не называть меня при каждом слове „ваше высочество“, но быть свободной со мной, как то подобает одной подруге с другой». Однако Сара не спешила последовать ее мольбам и старалась сохранять эту дистанцию.
Невзирая на столь страстную привязанность принцессы к своей фрейлине, Анна мужественно претерпевала частые расставания, чтобы дать Саре возможность провести время в ее собственном доме в Сент-Олбанс и побыть с мужем, когда тот исполнял свои обязанности при герцоге Йоркском. Можно приводить много выдержек из писем Анны к леди Черчилль, доказывающих, что она была просто без ума от нее. Отсюда логически вытекает вопрос о возможном сексуальном влечении Анны к Саре. Герцогиня Мальборо позднее намекала, что у Анны были лесбийские наклонности и она вступила в плотскую связь со своей камер-фрау Абигайль Мэшем.
Греховные склонности
Тут возникает вопрос о распространенности лесбийской любви в Англии в ту пору. Любовь среди женщин была известна с древних времен. В послании к римлянам апостол Павел упоминает презренное поведение язычников, женщины которых «заменяли естественный обычай на тот, который противен природе». Святой Амброзий еще более сгущал краски: «доходило до того, что одна женщина желала другую женщину с целью гнусной похоти». Согласно мемуарам графа де Грамона, при дворе Карла II «люди были весьма просты… они и слыхом не слыхивали о таких греческих утонченностях в искусстве любви».
Вообще, личная жизнь женщин в обществе, где доминировали мужчины, никого не интересовала, и ей не придавали никакого значения. Женщин рассматривали либо как сосуд греха, либо как сосуд удовольствия, их физические потребности считались ограниченными зачатием и родами. Конечно, мужчинам было ведомо, что дочери Евы могут получать удовольствие от сексуальных сношений, но подобные поползновения женщин считались опасными и греховными, а потому относились к разряду запретных тем.