– Я могу идти, господин? – спросила женщина.

– Нет. Я все еще не знаю, что вызвало твои слезы. А если земное отражение Пророка желает знать, что творится в его землях, может ли кто-то утаивать от него правду? Или ты считаешь, что ты можешь?

– Нет, мой господин. – Пленница вновь опустила голову.

– Смотри на меня. – Голос ньок-тенгера мгновенно потерял задумчивую неторопливость. – Отчего ты плакала? Получила вести от нечестивого мужа, осмелившегося назвать тебя своей женой?

– Нет, – покачала головой рабыня.

– Тогда что?

– Твой военачальник отобрал моего сына, сказал, что теперь это его стремянный и должен везде следовать за ним.

Эргез недоуменно поднял брови:

– И все? Такая малость?

– Я мать, – преодолевая сдавивший горло спазм, прошептала Чандра. – Сын – единственная моя отрада.

– Это не так, – вновь с улыбкой покачал головой Эргез. – Ты можешь дышать, и это должно тебя радовать. Ты ешь не меньше, чем мои псы, а я досыта кормлю своих псов, поэтому ты имеешь еду каждый день. Разве это не радует тебя? Этого мало? Тебе есть чем укрыться холодной ночью и есть что надеть днем – вот еще два повода для радости. Но главное счастье твое должно заключаться в служении мне. Наш разговор уже сам по себе награда за усердие. Ты же не посмеешь сказать, что это не так?

Служанка лишь замотала головой из стороны в сторону.

– Вот видишь. Зачем тогда говорить, не подумав? Ты должна гордиться: твой сын в хороших руках, он станет могучим воином и, главное, верным и преданным мне. И если твой негодный муж и дальше станет правильно исполнять свой долг, то, возможно, сыну твоему суждено великое будущее. А потому радуйся, а не плачь.

– Я радуюсь, – всхлипнула Чандра. – Это просто…

Она хотела еще что-то добавить, но не смогла, скрыла лицо в ладонях и заплакала навзрыд.

– Глупая, неблагодарная женщина. Но ничего, я утешу тебя. Скоро ты сможешь увидеть сына. Завтра я выступаю в поход и возьму тебя с собой. Но если хоть слезинка испортит мой кумыс…

Чандра рухнула на колени, не в силах вымолвить ни слова.

– Ступай. Хотя нет, мне нужно, чтобы ты кое-что написала мужу. Отнеси чашу и возвращайся.

Он молча глядел, как жена Атиля удаляется. Нелепая история о храбреце, которого сгубили собственные бесполезные чувства, уже много лет забавляла его. Мог ли он подумать, что сумеет буквально одной рукой отодвинуть Шерхана, незыблемого, словно утес? От каких мелочей порою зависят повороты судьбы! Кто бы мог подумать, что от этой ничтожной зависела судьба державы, созданной Пророком, и, может быть, не только ее? Он прошелся по комнате, сжал пальцы на золоченой рукояти шамшира.

«Пока все идет хорошо. Не то чтобы совсем, как замышлялось, но все же Тимур проявил себя наилучшим образом, ловко выкрутился из западни. Сообразительный! И Атиля, похоже, он прижал так, что сынок великого Шерхана ни вздохнуть, ни охнуть без его позволения не смеет.