38

Неторопливой трусцой они молча бежали через лужайку плотной стаей. На фоне горящих окон особняка они вначале показались Джулии просто плотным сгустком темноты. Но затем постепенно уже стали различимы их отдельные очертания.

Джулия вышла из машины, в которой на черном кожаном сиденье в полубессознательном состоянии лежал Актаму.

Миссия, очевидно, была завершена, иначе зачем еще Актаму мог привести этих псов к их убежищу?

Джулия старалась следовать за ними на безопасном расстоянии, несмотря на то что они не могли переключить свое внимание на нее, поскольку до сих пор находились под властью Актаму. С помощью порошка из «ангельского соцветия» он непонятным образом мог контролировать их поведение и видеть мир их глазами. Это было потрясающе, потому что ему приходилось управлять одновременно пятнадцатью мастифами.

Во время их долгого пути до Парка Хэвилленд Джулия засыпала Актаму вопросами об этом чуде, о том, как именно он собирается использовать собак Сакноса против их хозяина, и что это за чары, под действием которых Актаму не сможет ни слышать, ни разговаривать. Однако Актаму не мог толком объяснить ей, как работает порошок из «ангельского соцветия» и как он собирается установить контакт с пятнадцатью псами, чтобы управлять ими посредством какой-то мистической силы. Он просто повторял ей, что сможет это сделать и что, когда он через решетку бросит в яму мясо, предварительно хорошо обваляв его в волшебном порошке, он сумеет всех этих монстров держать в повиновении.

Джулия находила это очередным захватывающим откровением из массы других потрясающих откровений, к которым наряду с остальными могущественными бессмертными теперь была причастна и она; этот новый для нее мир настолько отличался от ее прежней жизни, что она не могла до конца разгадать его, как ни старалась. На самом деле она уже не была Джулией Стратфорд – и прекрасно понимала это, – а ее хрупких связей с Лондоном, каким он был в 1914 году, с каждым днем становилось все меньше и меньше.

И вот сейчас, в темноте, она медленно шла по траве за этими зачарованными животными без страха, но проникшись благоговейным трепетом; тайна «ангельского соцветия» не отпугивала Джулию, ею руководило лишь одно желание – проникнуть в нее как можно глубже.

Зрелище того, как стая огромных собак, двигаясь как единое целое, молча направлялась в ночной тишине к дверям своего логова, завораживало ее. Завораживало не меньше, чем то, как они каких-то полчаса назад одна за другой выскакивали из своей зловонной ямы.

Теперь эти мощные свирепые псы молча уселись перед своей обителью, ожидая, когда им откроют двери.

Дрожа от страха, Джулия вышла вперед, открыла перед ними дверь и быстро отскочила в сторону.

Один за другим они прошли мимо нее и спустились в свою грязную тесную яму.

Как только все оказались внизу, она взялась за веревку и аккуратно опустила тяжелую решетку на место. Все собаки дружно посмотрели на нее, и под их взглядами она содрогнулась. Это, конечно, была работа Актаму. Он ждал, когда она опустит решетку и плотно закроет ее, прежде чем стереть со своего лица волшебную пыльцу, тем самым вернув этим монстрам их истинную природу.

С громким щелчком она задвинула толстую щеколду. Но не могла заставить себя уйти. Только не в такой момент. Она должна была проследить этот феномен до самого конца.

И постепенно с собаками начали происходить перемены.

Кто-то из них вздрогнул, кто-то принялся отчаянно вибрировать всем телом, словно стараясь стряхнуть с шерсти воду. Несколько собак залаяли, но не так неистово и агрессивно, как раньше. Они казались озадаченными и сбитыми с толку – что с ними только что сделали?

Их когти цокали по каменному полу, но двигались они как-то растерянно и как будто смущенно; наконец она поняла, что собаки внизу стараются пристроиться так, чтобы им через прутья решетки было ее лучше видно.

Эти создания явно изменились. Что бы это ни было за растение из сада Бектатен, но оно позволило этим безжалостным убийцам ненадолго оказаться под властью человеческого сознания. И сейчас они, присмиревшие и покорные, бросали на нее тоскливые взгляды, словно очень хотели, чтобы это повторилось.

Ей было почти жаль покидать их, потому они больше не были монстрами.

Но в этот момент дверь позади нее открылась и на пороге появился запыхавшийся Рамзес. На лице его угадывался отнюдь не триумф, а еле сдерживаемые страдания, хотя при виде Джулии его черты смягчились и из его груди вырвался вздох облегчения. Оказавшись в его объятиях, она вдруг подумала, что не может сообразить, кто из них первым бросился навстречу. Впрочем, какое это имеет значение?