Закрыв дверь, я прижалась к ней спиной и посмотрела на Пи Джея, наблюдавшего за мной.
– Чуть не попались, – обратилась я к малышу, и он забормотал что-то в ответ.
Сварив наконец кофе и налив полную чашку, я огляделась. Предстояло решить, чем заняться, пока я буду ждать возвращения Пола и Руби. Может, убраться? В доме была такая грязь, что работы хватило бы на полдня.
Но что же все-таки в том фотоальбоме? Нет. Я решительно тряхнула головой и сделала большой глоток кофе. Альбом мне не принадлежит, так что я не стану в него заглядывать. Да, при других обстоятельствах так и стоило бы поступить, но сейчас ситуация складывалась весьма неординарная.
Я поставила чашку на стойку и отправилась за рюкзаком.
Держа в руках альбом в кожаном переплете, я задумалась: сколько раз Силья его открывала? Сколько раз с любовью смотрела на хранившиеся в нем фотографии?
– Нет, Энджи, – вслух приказала я себе, словно звук собственного голоса мог прогнать прочь крамольные мысли, – ты не имеешь на это права.
Я хотела убрать альбом в рюкзак, но внезапно замерла. А что, если эти фотографии помогут следствию? Кем я буду, если даже не попытаюсь помочь в поисках?
Воровато оглядевшись по сторонам, я опустилась на диван и взялась за застежку, а когда раздался тихий, почти неслышный щелчок, затаила дыхание.
Глава 39
Руби
Они сидели в маленькой комнате без окон. Такие Руби видела по телевизору. Посредине стояли стол и стулья. Полицейские предложили кофе и воду, но Руби и Пол отказались. На столе – нескладная керамическая пепельница коричневого цвета, похожая на кучку экскрементов. Нечто подобное мастерят дети на уроках труда в седьмом классе. Руби ничуть не удивилась бы, узнав, что эту пепельницу слепил ребенок одного из офицеров, а тот принес ее на работу, заявив, что не желает видеть такую уродливую вещь у себя на столе. И тогда секретарша или кто-то еще принес ее в комнату для допросов. Знал ли ребенок, где в итоге оказалась его поделка?
Руби спросила, можно ли ей закурить, но полицейские ответили отказом, потому что она несовершеннолетняя.
По другую сторону стола сидели офицер Хилл и еще один полицейский, который представился как детектив Слейтер. Руби не сводила взгляда со значка на груди офицера Хилла. Офицер ей не нравился в отличие от его фамилии, которая происходит от весьма распространенного слова. Фамилия Хилл была ничем не хуже фамилии Гласс.[19][20]
Хилл не произнес ни слова. За них обоих говорил Слейтер, куривший одну сигарету за другой. Руби наблюдала за ним с завистью.
– Руби, передо мной записи детектива Даффи, который с тобой беседовал несколько дней назад. Тогда он задал тебе несколько вопросов.
Слейтер оторвал взгляд от лежавшего перед ним протокола допроса, в который поглядывал время от времени, словно это газета или журнал, купленные, чтобы почитать в ожидании поезда. Именно так поступала мать Руби. «Лайф», «Харперс», «Архитектурный дайджест». Последний она любила больше всего. Силья приносила их домой и, прочитав от корки до корки, отдавала Руби.
Судя по всему, Слейтер ждал, когда Руби заговорит, но она не знала, что именно должна сказать, поэтому просто кивнула, сильнее закутываясь в свитер, подаренный Шепардом, и сжимая пальцами мягкую шерсть.
– Я хочу поговорить с вами еще раз, – пояснил Слейтер и улыбнулся, словно хотел ее подбодрить или подружиться с ней.
Руби не осуждала его за это. Ведь это его работа – верно? – сделать так, чтобы она ему доверяла.