– Что за дохлятина! – брезгливый женский голос, вызывающий жуткие ассоциации из детства, пинок в живот острым носком туфли. – Поднимайся, замарашка!
Катя встала с четверенек на колени, осторожно подняла взгляд. Прямые черные волосы, ползущие по длинному фиолетовому плащу-мантии, надменно вздернутый нос, капризные алые губы, огромные глаза… Когда она была малышкой, ей приходилось смотреть в эти глаза примерно в таком же ракурсе, снизу. Эти глаза на этом лице преследовали ее во всех детских кошмарах. Она вдруг поняла, что давится криком.
– Никак узнала? – самодовольно улыбнулась Миленион.
В четыре года Катя лишилась всего. Матери, дома, привычной жизни. И иллюзии безопасности. Тогда она стала пешкой в игре богов. Ее мать убили, а она переходила из рук в руки, одни страшнее других. Некоторое время Миленион держала ее заложницей. Богиня била ее наотмашь, таскала за волосы и морила голодом, но хуже всего было не это. Самым жутким было то, что Миленион учинила над ее любимым хомячком. Катя до сих пор помнила каждую минуту его долгой смерти и циничные комментарии богини, упивающейся равно мучениями невинной тварюшки и отчаянием малолетней пленницы. Бессмертная не пыталась ничего добиться этим от девочки. Она замучила хомячка просто так, удовольствия ради. И почему-то Катя не сомневалась, что ей ничего не стоит проделать подобное и с человеком.
Тетя Вита вырвала ее у богини-садистки, нашла ей новую семью, пристроив на воспитание к колдунье Энтелене Деадаргана. Все закончилось хорошо. Но теперь Катя была взрослой, и вера в неотвратимость счастливого конца, почерпнутая из светлых детских книжек, покинула ее. Сейчас Миленион сотворит с ней все то, что не успела пятнадцать лет назад…
Подвывая от страха, Катя с низкого старта рывком проскочила мимо ужасной богини и, не чуя под собой ног, понеслась по лестнице, ведущей вниз. Она бежала, перепрыгивая через ступеньки, чудом не ломая ноги – только мелькали лестничные марши, сливаясь в одну зигзагообразную серую полосу. Она бежала уже долго, а лестница не кончалась, и ей стало казаться, что весь остаток жизни она так и будет мчаться по бесконечным лестничным пролетам, считая их вместо времени. А сверху доносился издевательский хохот Миленион.
Она оглянулась на бегу и обомлела: комната, из которой она выскочила вечность назад, располагалась всего одним пролетом выше. В дверях стояла Миленион, облокотившись о косяк, и смеялась.
– Выпустите меня! – взвыла Катя, размазывая слезы. – Выпустите меня отсюда!
– Иди, кто тебя держит, – Миленион снова прыснула. – Ведь будешь умолять на коленях, чтобы пустила обратно.
Выход возник чуть ли не перед носом – метрах в двух-трех. Катя с разгона толкнула тяжелую дверь.
Морозный разреженный воздух обжег легкие. Катя захлебнулась и задышала часто-часто. Яркий колючий свет нелепых, словно раскрашенных звезд резал глаза. Запекшаяся земля была залита мертвенным бледным сиянием.
– Что это? – испуганно ахнула Катя. – Космос?
– Радиоактивная пустыня, – ядовито улыбнулась Миленион. И заперла дверь изнутри.
18. Саша
Небо было хмурым от туч, готовых разродиться грозой. Атмосферное давление падало. Не самая благоприятная погода для тех, чья жизнь находится в зависимости от электрических приборов. Вита встретила Сашу в вестибюле роддома. Он был удручен, но, увидев ее, немного посветлел лицом.
– Как там Файка? – спросила Вита.
– Даст Хешшкор, выкарабкается, – в отличие от Виты, Саша быстро отучился от неуместной фразеологии и употреблял сентенции о божественном вмешательстве вполне осмысленно. А куда ему деваться – как-никак, муж колдуньи!
Саша Вите нравился: веселый, покладистый мужик, принимающий свою экспрессивную супругу такой, какая она есть. Его союз с Фаей был до того гармоничен, что Вита порой завидовала. Она любила Хешшкора и была вполне счастлива, но в отношениях с бессмертным что-то всегда остается недостижимым. Саша выглядел классическим папарацци: короткая черная бородка, темные очки, небольшое, разве что для имиджу, обтянутое джинсой брюшко, вечный фотоаппарат на шее, диктофон в кармане и напористая экстраверсия. Он работал корреспондентом одной из бульварных газетенок, в которую с чистой душой строчил репортажи о шабашах, колдовских разборках и путешествиях между мирами, благо жена и ее ближайшее окружение бескорыстно снабжали его массой материалов. Огорчало его одно: писал он правду и только правду, но даже главный редактор этого одиозного печатного органа считал его фантазером. Очень талантливым фантазером, всегда подчеркивал он и ценил Сашу, как никого другого, что несколько примиряло корреспондента с прискорбной действительностью. Газетка пользовалась популярностью: сказки о колдунах, написанные в стиле реальных заметок и обзоров, привлекали читателей, и гонорары позволяли Саше жить безбедно и не упрашивать супругу заклясть старую камеру, чтобы поработала еще немножко, а спокойно покупать новую.
Благодаря своей профессии и общительному бескомплексному характеру Саша был вхож в многие круги и знаком с самыми разными людьми. И, конечно же, использовал свои связи, когда это было нужно.
– Витка, для тебя – хорошие новости. Microsoft про твои штучки не знает и, как следствие, ничего против тебя не имеет. А если подсуетиться, у тебя есть шанс сделаться их официальным дилером. Все равно они сами на контакт с магами не выйдут.