Миленион появилась бесшумно, но он ждал ее. Он отключил электричество, горели лишь ароматные свечи. В бассейне плескалась розовая вода. Хешшкор вышел из воды навстречу госпоже, нарочито медленно обернул бедра полотенцем. Поднял руки, играя мускулами, вынул шпильку из узла на голове, и густые вьющиеся волосы рассыпались по смуглой спине, блестящей от капель.

– Ты сегодня в хорошей форме, да? – усмехнулась Миленион.

Хешшкор подошел ближе – вода, стекая с его тела, не капала на пол, а исчезала.

– Здравствуй, госпожа, – мягким полушепотом проговорил он и опустился на колени. – Я ждал тебя с нетерпением.

Он коснулся губами ее ступней, аккуратно высвободив их из туфелек на высоком каблуке, поцеловал отдельно каждый пальчик. Миленион довольно вскинула голову, на губах заиграла улыбка. Она любила рабское преклонение, но надежды, возлагаемые ею на этого талантливого юношу, не позволяли ей втаптывать его в грязь. Как мило, что мальчик сам сообразил, что это будет ей приятно.

– Госпожа, только теперь я понял, как ты прекрасна, – шептал он, покрывая поцелуями ее плюсны, щиколотки и икры. – Ты прекрасна, как звездная ночь в горах, – он отвернул край плаща, прижавшись лицом к ее коленям, – как ледяной родник жарким днем, – губы заскользили по внутренней поверхности бедер, – как огонь святого Эльма в штормовом море…

Огонь святого Эльма в штормовом море – это надо запомнить, подумала Миленион, блаженно жмурясь. Перспективный юноша, да еще и поэт… Она содрогнулась от острого наслаждения, захлестнувшего ее, точно штормовая волна, девятый вал, цунами… а когда наконец отпустило, ее оголенные груди были у него в руках, а к низу живота прижалась напряженная плоть.

– Ты что, спятил? – взвизгнула она, отталкивая его.

– Ты несправедлива, госпожа, – укоризненно сказал он, удерживая ее за руку. – Тебе ведь было хорошо. Позволь теперь мне испытать удовольствие.

– А ну отойди! – она решительно запахнула плащ. Это же надо – так расслабиться, потерять над собой контроль. – Ты должен испытывать удовольствие уже оттого, что тебе дозволено лицезреть свою богиню! Понял? Лицезреть! А не… А если тебе необходимо удовольствие именно такого рода – так Хешшвиталова девка, небось, на все согласна, проскулив ночь под дверью.

Он презрительно фыркнул:

– Кувыркаться с жалкой смертной?

– Ты и сам пока не бессмертный! И твое место – у моих ног, а не выше!

– Госпожа моя, – он снова приблизился к стоящей у стены и охорашивающейся Миленион. Его губы оказались как раз напротив уха, и он спросил вкрадчиво: – А в самом ли деле ты желаешь, чтобы я стал бессмертным?

– Что за идиотский вопрос! – она гневно сверкнула очами. – Разумеется, желаю.